Ангелова кукла. Рассказы рисовального человека

Мы спрятали в кустах рюкзаки и снова спустились к домам за водой и молоком. В местных деревнях очень вкусное молоко. Воду нам налили в первой же избе, а в молоке отказали, послав к чёрту, в конец деревни. В другой избе опять отослали к какому-то чёрту, в сторону кузни. Мы как-то даже прибалдели от такого неожиданного «гостеприимства». Чёрт-те что получается, что за деревня такая на нашем знаменитом своей добротой Севере? Что здесь происходит? В третьей избе спросили напрямик пожилую хозяйку, к какому же чёрту нам идти за молоком. Она, абсолютно не удивившись вопросу, ответила: «К Рыжему. Вон, смотрите, внизу третья изба от кузни, в ней вам кузнецова ведунья Агафоклея и продаст молоко. Только к ней на двор не ходите, у ней вас чёрный петух заклюет и чёрный кот зацарапает».

Вот-те на, думаем, сказки какие в двадцатом веке с чертями да ведьмами, которые молоком торгуют. Возгоревшись любопытством, мы двинулись к обозначенной избе. По дороге спросили повстречавшегося мужичка на деревянной ноге: «Что, в вашей деревне молоком только черти торгуют?» «Да, — спокойно сказал остановившийся обрубок, — рыжие черти торгуют молоко только проходящим, случайным залёткам, как вы. Своим же, гостям или пришлым по работе, молоко и что другое продают все».

— А почему так?

— Так уж постановлено было при Тихоне Ананьевиче. А вам какая разница? У Рыжих корова хоть и бодучая, но хорошая, в Холмогорах самих куплена. Идите, вон огороженный дом с воротцами высокими — там ваше молоко. На калитке кольцо железное висит, постучите им. Жена Рыжего чёрта, Агафоклея, поначалу ругаться начнёт на всех нас, деревенских — пускай брешет, не берите в голову, молока просите и всё тут. Поворчит, поворчит да продаст. Звиняйте, бегу в контору.

— Сказал бы, дядечка, с чего это у вас так странно выходит.

— Не могу, тороплюсь, начальство зовёт.

— А где контора-то ваша?

— Вон, у церкви, в бывшем поповском доме.

— А мы против неё через дорогу, в ложбинке у кустов встали. Как освободитесь, свистните, гостевать приглашаем, интересно послушать вашу сказку. А как вас величать?

— Ступников, по-местному зовусь Ступой из-за фамилии и ноги. С войны на деревянной ступе ковыляю, деньгов на протез не собрать. Вы зовите по отцу — Григорьичем, и довольно будет.

Мы, заряженные ещё большим любопытством, двинулись к огороженному дому. Оказавшись у крепкой глухой калитки, стали стучать металлическим витым кольцом-ручкой по тёсу. Только на пятый раз за воротами проскрипел вопросами неприятный женский голос: «Кто такие? Пошто пришли? Чего надобно?» Узнав, что направила нас к ним в дом деревня, голос обругал её всю, а после спросил, какое молоко мы хотим купить, утрешнее или вечернее — вчерашнее. Только после допроса приоткрылась щель калитки и мы увидели за нею ужасно тощую, костлявую тётку в чёрном повойнике и чёрном платье, ну прямо Бабу-Ягу — костяную ногу. За её спиной недобрым глазом на нас таращились два чёрных злыдня — петух и кот. Она забрала от нас круглый танковый котелок и закрыла калитку.

Пока мы разглядывали кованые петли ворот и фигурную щеколду калитки, Агафоклея вернулась с двухлитровой глиняной крынкой молока и нашим котелком, в котором красовалась запечённая красно-коричневая пенка. Протягивая сосуды, проскрипела: «Вот вам еда от рогатой», — и, взяв за неё смешную мелочёвку, велела пустую крынку поставить на полку-торчок, врубленную в столб ворот, и более не беспокоить.

Обед наш завершился поеданием вкуснейшего топленого молока от чёртовой бодучей коровы. И всё-таки нас мучила неизвестность. За что так странно наказана целая семья в старинной загадочной деревне, кто такой Тихон Ананьевич, который как постановил, так до сих пор его веление и исполняется.