Ангельские глазки

— Я определенно не этого хотел, — утешал он ее. — Знаешь ли ты, что означает возможность говорить сегодня такое? Иметь возможность утверждать, что о Дарси очень хорошо заботятся? И ты была рядом с ней, присматривала за ней, готовила кофе и демонстрировала, что я поступил правильно, доверившись тебе. — Он поднял ее подбородок, коснулся мягкой и прохладной щеки. — Никто и никогда не делал для меня подобного. Ни один человек. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя ничтожеством, Элли. — Наклонившись вперед, он опустил голову и поцеловал ее. Губы Элли были теплыми, податливыми; она колебалась всего мгновение. Сладость от ее близости воспламенила его кровь быстрее, чем любое страстное объятие. — Это было шоу. Ты для меня больше чем няня, Элли, — пробормотал он у ее губ. — Но я не мог показать это работнику социальной службы.

Элли шагнула от него в сторону, дрожащими пальцами прикоснулась к своим губам и опустила голову.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно, доверяю. Почему ты продолжаешь в этом сомневаться? Я оставил бы Дарси только с тем, кому доверяю.

— Но ты едва меня знаешь!

С улыбкой он наблюдал, как она снова подошла к поручню, создавая между ними расстояние.

— За два дня я узнал тебя лучше, чем большинство людей за два года, Эллисон.

Она покачала головой и побледнела:

— Не надо. Не говори так.

— Почему?

— П-потому что… что… — Она продолжала запинаться, и его сердце забилось чаще. Он не знал, каким будет ее ответ.

— Потому что тебя это страшит?

— Да, — прошептала она.

Элли моргнула. Он очень внимательно следил за каждым ее движением, стараясь ее понять. За прошедшие месяцы она столько потеряла. Вьятт годами боролся с демонами своей души, но душевные раны Элли были еще свежими. Сейчас он был готов сказать то, что чувствует, если это поможет ей вернуть чувство собственного достоинства.

— Анджела Бек нисколько не красивее тебя, Элли.

— Ты стараешься меня отвлечь. — Она прищурилась. — Мои волосы были растрепаны, и каждый дурак заметил, что я толстая, и… ну, она выглядела такой элегантной и совершенной!

Так вот в чем дело?

— Эллисон Марчук, ты естественная. — Подойдя, он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. — Я не хочу, чтобы ты была совершенной. Я хочу, чтобы ты оставалась такой, какая ты есть. Мне нравится твоя фигура и то, как завитки волос вьются у твоего лба. Мне нравится в тебе все.

— О, Вьятт, — прошептала она, и он мог поклясться, что она готова ему уступить.

Услышав его слова, Элли вздохнула от счастья, тоски и страха.

Он взял ее за запястье и заговорил низким и печальным голосом:

— Кто бы тебе ни говорил обратное его сейчас здесь нет, Элли. Забудь.

— Забыть так, как забыл ты, Вьятт? — Она едва не съежилась от своих жестоких слов. Неужели она настолько хотела защититься, что решила его обидеть? Ей стало стыдно.

Вьятт выпрямился и отстранился. Момент близости закончился.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — парировал он на ее замечание, но она понимала — он лжет.

— Ты отлично знаешь, о чем я говорю. Ты умчался отсюда после отъезда Анджелы и с тех пор скрывался в амбарах. Это не имеет никакого отношения ко мне. Что ты имел в виду, говоря, что мог ее потерять?

— Теперь это не важно. — Повернувшись, он направился к ступеням.

Элли смотрела, как он уходит. Вьятт закрывается от нее и уходит, а ей страстно хочется понять, почему при малейшем упоминании о собеседовании с работником социальной службы он бледнеет, а его плечи напрягаются. Из-за чего он жаждал остаться один на несколько часов? Почему он так обиделся сейчас?

— Никогда не считала тебя трусом, Блэк, — обвинила она его. Ее сердце екнуло и подпрыгнуло к горлу. Она намеренно его провоцировала, зная, что, если будет с ним миндальничать, он просто от нее отмахнется.

Ее резкие слова возымели желаемый эффект. Он повернулся, и его взгляд резанул по ней.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Нет, не знаю. Но я полагаю, это нечто серьезное, если ты сбегаешь из дома и скрываешься в амбарах. Ты предпочитаешь несколько часов провести в одиночестве, а не оказаться дома. Ты пропускаешь ужин и время купания Дарси, проводя вечер в неотапливаемом амбаре. И должно быть, это действительно нечто важное, если ты стараешься отвлечь меня поцелуем. Я задала простой вопрос, а ты убегаешь.

— Ерунда. — Он снова стал отворачиваться, на его лице читалось виноватое выражение.

— Нет, не ерунда. Это что-то важное, и оно провоцирует у тебя страх. Если мне придется здесь остаться, если Дарси придется здесь остаться… — Она помолчала, боясь озвучить свои мысли, но желая быть сильнее, чем прежде. — Если мы затеяли какое-то дело, то я думаю, что заслуживаю знать, что происходит.

Он повернулся к ней так резко, что она отпрянула.

— Я ничем тебе не обязан, — прорычал он. — И если мы заговорили о побеге, чем ты занимаешься, Элли? Разве не от жизни ты скрываешься в доме Камеронов, а? Сбежать, укрыться… Каждому из нас есть что скрывать, да? — Он усмехнулся. — В любом случае, зачем ты здесь? Играешь в реальность? Ты… и твои скатерти и подушки… и еще бог знает что.