Ангельские хроники

На греческом языке текст показался Симеону почти таким же прекрасным, как и на еврейском. Ему даже понравилось, что здесь были обозначены гласные: так слова Исайи раскрывались во всей их полноте. Он вышел и посмотрел вверх, и ему показалось, что небо стало еще ближе. Он пошел по усыпанному галькой берегу, и ему почудилось, что он сейчас взлетит над волнами, которые всё раскручивали свои завитки. Он стал читать один из любимейших своих псалмов:

«Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, и мы – Его, Его народ и овцы паствы Его».

* * *

На следующее утро Симеона разбудили громкие голоса. Постель Исаха была пуста, солнце сияло уже высоко в небе, и слышно было, как писец пытается оправдываться перед рассыпающимся в проклятиях Исахом:

– Ах ты мошенник, нечестивец, гадючье отродье, бегемот! Да знаешь ли ты, что и за меньшее зло наш Господь должен был бы превратить тебя в огненный столп!?

Симеон быстро вышел на крики.

– А, вот и ты, Симеон! Смотри-ка, на что этот филистимлянин осмелился поднять руку! – гремел Исах, вырывая у себя клочьями бороду. – Он испортил ночью всю нашу с тобой работу! Раз уж Господь его не покарал, я предлагаю предать его, в соответствии с Законом, смерти через побиение камнями.

– Я ничего не сделал, я не виноват! – кричал Александр. – Это не моя рука.

– Ты не узнаёшь, что ли, своего почерка, лицемер!? Ты отрицаешь, что это твоя дощечка?

Александр был смущен.

– Дощечка моя, но я прекрасно помню, как я писал numphe,a не parthenos.Вы же сами десять раз перечитали. Никто ни разу не произнес parihenos. – Он повернулся к Симеону: – Скажи ему, почтенный старец, ведь там было numphe.

Симеон взял дощечку. Она была нетронута: ее ни скребли, ни пытались растопить на ней воск, однако отчетливо можно было прочесть: eparthenos en gastri lepsetai kai teksetai mon– «ce, Дева во чреве приимет, и родит Сына». А что же он сам читал этой ночью: parthenosили numphe,«дева» или «девушка»? Он только помнил, что всем своим существом принял старый текст в таком виде, в каком он прочел его в тот момент: «се, Дева во чреве приимет, и родит Сына». Он вспомнил также, что днем слово parthenosне звучало. Однако ему было ясно: Исайяхотел сказать именно «дева», и сейчас, пять столетий спустя, в переводе его намерение открылось самым чудесным образом. «Дева родит»: Симеон чувствовал, по мере того, как вникал в это противоречие, как им овладевает великий покой. – Послушай-ка, Симеон, – не унимался Исах, готовый, казалось, разодрать на себе одежду (однако, надев с утра свою лучшую рубаху, выкрашенную краской из морских ежей в красивый пурпурный цвет, он теребил ее на себе с большой осторожностью), – это скандал, ты что, заодно с этими необрезанными язычниками? Почему parthenos ⁷.По-еврейски сказано alma,и там ничего не говорится, извини меня, о состоянии девственной плевы этой самой alma. Almaзначит «незамужняя молодая женщина», и всё!

Симеон был уверен, что он обязан во что бы то ни стало сохранить в тексте слова «Дева родит». И он хладнокровно отвечал:

– Именно поэтому, Исах, мы неправильно перевели almaкак numphe,что и у Эсхила, и у Платона означает «та, что носит покрывало», то есть «новобрачная».

– Так что же, это ты позволил себе изменить текст, созданный нами обоими?

– Нет, конечно. Но подумай сам, ведь, если ты отказываешься перевести «незамужнюю женщину» как «деву», ты тем самым даешь повод плохо подумать о чистоте еврейских девушек.

– Речь не об этом. Переводчик знает лишь свой текст, а текст не содержит никаких уточнений относительно девственности этой молодой женщины. Там говорится только о ее семейном положении. И не надо доискиваться дальше.

– Доискиваться надо ближе. В наше время всеобщего упадка слово alma,может быть, и оставляет место для сомнения. Но во времена Исайи выражения «незамужняя» и «дева» были синонимами. Наши предки в чистоте своей души не любили излишней ясности в некоторых вопросах, ты знаешь это не хуже меня. Говоря о «незамужней» (то есть alma),они, конечно же, имели в виду «деву» и уж никак не «новобрачную», что обозначается словом numphe.В конечном счете, Исах, в чем заключается акт бракосочетания, как не в лишении невинности? Будем говорить серьезно.

Симеон начинал против обыкновения горячиться. Александр, не понимая, глядел на двух старых иудеев, метавших друг в друга довод за доводом. Исаха понесло.

– Видит Бог, – сказал он, подняв руку, – я придерживаюсь текста и признаю, что в такой степени греческий язык не способен передать смысл еврейского текста, ибо в греческом нет слова, означающего «молодая-незамужняя-женщина-без-иных-уточнений». Так что же нам делать?

Симеон взял себя в руки.