Ангельский концерт

— Шутите? — усмехнулась пожилая дама. — Егор, что вы до сих пор делаете в прихожей? Снимайте вашу куртку. И хотя по мне что кулинария, что кабалистика, я все-таки попробую вас обоих накормить.

— Потом, — отмахнулась Ева. — Давайте сюда!

— Как, прямо сейчас? — Сабина всплеснула руками, роняя пепел на Степана.

— Когда же еще? — произнесла моя жена.

— Ну что ж… — Наша приятельница освободилась от цветастого фартука, в который уже успела облачиться, опустилась на корточки и выдвинула нижний ящик письменного стола.

То, что она искала, лежало прямо сверху: два пластиковых файла из тех, в которых секретарши в офисах хранят договора, месячные отчеты менеджеров и распечатки кулинарных рецептов. Не вставая, Сабина протянула файлы Еве.

Та мельком взглянула и обернулась ко мне.

— Вот, — сказала она, — возьми!

Я медлил.

— Бери, — повторила Ева с тем непередаваемым выражением, значение которого я до сих пор не раскусил. — Не бойся.

В каждом из прозрачных конвертов находилось по одному листку. В первом — покрытый бурыми разводами, с сальным пятном в левом верхнем углу и слегка обгоревший. Чернила выцвели настолько, что почти сравнялись с тоном бумаги. Второй листок был снежно-белым, с ровными строками лазерной печати.

— Что это? — спросил я.

— Письмо. — Ева опустила глаза, и ее щеки порозовели.

— Копия? — Я впился глазами в побуревший листок, на котором, словно призраки в заброшенной часовне, вели длинные хороводы слова чужого языка. Они и в самом деле выглядели так, будто вот-вот исчезнут в толще бумаги. — Ты все-таки догадалась сделать копию?

— Нет, — сказала Ева. — Копия досталась Соболю. А это — оригинал.

— Детка! — Едва ли я смог бы лучше выразить то, что сейчас чувствовал.

— Ничего особенного, — скромно заметила она. — Проблемы были разве что с бумагой. Но я решила использовать чистую страницу из Библии — ту, что шла сразу после семейной хроники Везелей — Кокориных. Между прочим, на ней обнаружились водяные знаки одной старой немецкой фирмы, про которую Сабина говорит, будто она снабжала бумагой еще типографию Гуттенберга. Ну а найти приличный ксерокс, чтобы передать цвет чернил и фактуру, — пара пустяков.

Единственным, что мне удалось разобрать, оказалась подпись:

— Лютер!.. — ошеломленно пробормотал я.

— Он самый, — подала голос Сабина, о существовании которой я успел начисто забыть. — И написано это примерно за двадцать часов до его кончины… Посмотрела бы я на вас, Егор, если бы вам вздумалось найти в этом городе человека, который хоть что-нибудь смыслит в саксонском диалекте! Только сегодня во второй половине дня я получила перевод. Человек, который его сделал, не из болтливых. Читайте!

Я отложил письмо с такой осторожностью, будто оно было изготовлено из тончайшего фарфора, и взялся за распечатку.

…