Ангельский огонь

— Спросил, может ли он нанести нам визит на этой неделе и узнать подробности о концерте Дженни Линд, ведь он не смог на него попасть.

— Ну и что ты ему ответила?

— Я сказала, что мы будем рады видеть его в Бель Элиз, — она вздернула подбородок.

— Не говорила ты этого, — рявкнул он.

— Вне всякого сомнения, сказала, — отрезала она.

— Тогда пойди и скажи ему обратное, — упрямо продолжал Ролан. Анжелика кивнула в сторону удаляющейся кареты Джорджа.

— Я не могу. Он уже уехал.

— В таком случае отправь ему письмо сегодня же. Я считаю, что это верх неприличия для него — заглядывать к нам на плантацию. Я, надеюсь, ясно выражаюсь?

Голос Ролана был холоден и жесток. Между супругами возникла напряженная атмосфера недоверия. Анжелика сжала зубы с такой силой, что они чуть слышно хрустнули. Она не успела ничего ответить, когда Ролан схватил ее за руку и потащил к повозке.

Наглое требование Ролана прекратить общение с одним из соседей вывело Анжелику из себя. Она никак не могла поверить, что он фактически запретил ей принять Джорджа Бентли в их доме. Не вторгалась же она в его отношения, очень непростые, с Эмили Миро — ведь в этом случае у нее значительно больше поводов для ревности. Она ничего такого не сделала, чтобы разбудить недоверие Ролана, и его несправедливое требование вызвало в ней только неприятие и сопротивление. Она видела, что будет практически невозможно избежать столкновения по такому пустяковому поводу. Чувство собственника стало проявлять себя еще больше с тех пор, как они вернулись из Нового Орлеана.

Во время ланча Жак, как всегда, уводил компанию от разговоров на серьезные темы и веселил их россказнями о том, как он встретил королеву Викторию и принца Консорта в Англии, слушал Франца Листа в Париже. Бланш, это было заметно, жадно впитывала каждое слово, которое он произносил. Рассказ Жака плавно перетек на визит Дженни Линд в Новый Орлеан. Он сообщил им, что Барнум и Линд поплывут вверх по течению и устроят концерты в Найгезе и Сент-Луисе.

— В Новом Орлеане будет тоскливо без мисс Линд, — он подмигнул Анжелике и как бы между прочим сказал Ролану: — Хотя мой друг Андре Бьенвиль, без сомнения, отдал бы свою правую руку, чтобы привезти Анжелику в Новый Орлеан и устроить ее концерт.

На этом месте Ролан со всей силой стукнул стаканом по столу. Глядя прямо в глаза Жаку, он прошипел:

— Тогда, по всей видимости, рука останется у твоего друга, поскольку моя жена никуда не собирается и никаких концертов давать не будет!

Взбешенная грубостью мужа, Анжелика бросила на него уничтожающий взгляд, который тот явно проигнорировал. Остальная часть обеда протекала в напряженном молчании, прерываемом редкими фразами. В конце трапезы Жак извинился и попросил Бланш сопровождать его на прогулке. Как только Анжелика и Ролан остались одни, она с вызовом посмотрела на него, обнаружив, что выражение его лица нисколько не изменилось. Он был исключительно хорош — и тиран до мозга костей!

— Ты ничего не забыла отправить, дорогая? — спросил он угрожающе мягким тоном.

Не желая сказать лишнего, Анжелика бросила на стол скомканную салфетку и выбежала вон из комнаты. В кабинете она написала записку Джорджу, быстро пробежала по ней глазами и затем, бормоча что-то явно не из лексикона леди, разорвала ее в клочья.

В бодрящей прохладе Жак и Бланш прогуливались вокруг дома.

— Это был такой приятный сюрприз — увидеть вас снова, — начала Бланш с робкой улыбкой.

Он остановился и положил руки ей на плечи. Внимательно посмотрел на нее; холодное солнечное сияние высвечивало его высокую фигуру.

— Дорогая, я приехал сюда, чтобы просить тебя смягчить свою позицию.

Когда она с опаской и выжидающе посмотрела на него, он добавил:

— Я уезжаю с друзьями, чтобы встретить весну в Нью-Йорке. Ты присоединишься ко мне?

Она покачала головой, глядя себе под ноги.

— Жак, мы опять останавливаемся на том же самом месте. Вы же знаете, я не могу поехать с вами.

— А ты знаешь, что я не могу ждать вечно.

— Жак, я когда-нибудь пыталась вас удержать?

— Хотела ты этого или нет, однако ты преуспела в этом, моя дорогая, — прошептал он. — Я должен тебе сказать, что позже в этом году собираюсь в длительную поездку по Европе. Меня не будет несколько лет. И я должен знать — прежде чем уехать — есть ли у нас надежда?

Она хотела было ответить, но он продолжил:

— Я так много хочу разделить с тобой — очарование Вены, прекрасные галереи Мюнхена и Дрездена, великолепие Рима.

Бланш вновь пыталась заговорить, но он покачал головой.

— Не отвечай сейчас. Скажешь мне, когда я вернусь из Нью-Йорка. Если ты не поедешь со мной в Европу в качестве моей жены, я тебя об этом больше никогда не спрошу.

Бланш уныло кивнула.

— Но вы ведь вернетесь — в этом году?

— Да, за твоим ответом.

Наступило молчание. Бланш уже знала, что, когда Жак вернется, ответ будет отрицательным. Но у нее не хватало смелости сказать ему — не возвращайся. Она наслаждалась минутным удовольствием, находясь с ним.

Он оглянулся.

— Ну тогда, дорогая, мне пора. Но сперва…