Ангелы: Анабазис

— Я буду держать Жест Власти… — опустив глаза, тихо сказала Стратим. — Это священный жест. На меня и тех, кто будет касаться меня, не нападут. Я — Королева, пусть и изгнанница… Я — защита тем, кто идёт рядом. Вы станете на время моими птенцами. Тогда не тронут.

— Касаться тебя… — тупо повторил Михаил и посмотрел на Юрия.

Зубров покачал головой:

— В такой зоне сможет двигаться только очень маленький отряд.

Михаил с яростью потёр переносицу:

— Десяток человек. Стерв ещё меньше.

— Только люди, — отозвалась Королева. — Под защитой пойдут только люди. И Сирины.

Мужчины переглянулись. На языке вертелся один вопрос, но задавать его было горько. Что для неё жизнь её воинов? Что — жизни людей? Лицо Королевы не дрогнуло, когда она решила участь тех и других, но значит ли это, что святое для человека ничего не стоит для неё? А может, вот эта странная гордость, явленная внезапно, — как узкая щель в стене ценностей стерв. Время не оставляло шансов на то, чтобы разобраться.

— Идём! — кивнул Медведев и обернулся к Якоби: — Подтягивай ребят. Пойдёте с Королевой.

— Есть! — Батон сдал назад и, ловко перекатившись и поднявшись на ноги в тени, ушёл к отряду.

— Я пойду с теми, кто не попадёт под твой щит, — обернулся Михаил к Королеве. — Мне щит не нужен. Я сам — щит. И меч.

Стратим, не переча, опустила глаза.

Глава 21 Устье

— Пресветлый…

Михаил вздрогнул. Повернулся к незаметно подошедшему. Маугли подавал пистолет.

— От Ведущего, — скупо прокомментировал он. — Бейте в глаза или гениталии. Есть вероятность, что зацепите, даже если не наповал.

По давней привычке проверять снаряжение перед походом или боем, Медведев выбросил на ладонь обойму. И понимающе кивнул сам себе. «Таёжники» по незнанию и со страху остались без патронов ещё во время прорыва из домена. Да и он сам ничем не был лучше, расстреляв всё, что имелось. Было бы больше — ушло бы в холостую больше. Бывалые тэра подобного расточительства себе не позволили.

— Время! — окрикнули сбоку.

— Передай Яру мою благодарность.

— Я иду с Вами, — угрюмо отозвался мальчишка. — Передам, если пройдём.

— Так… — протянул Медведев.

Опять коса находила на камень. И вид пацана был таков, что Михаил сразу понял — рыком в этот раз не обойтись. И как бы парню самому не хотелось идти за понятным и близким по духу одинатом, в котором крылся настоящий ведущий, а вот сложилась так ситуация, что уже признал старшим простого человека, пусть и со способностями Отца, — и теперь никуда от этого не деться. А тому эта покорность и упорство — как нож по горлу. А время поджимает.

Михаил хмуро оглядел юношу, а потом махнул рукой:

— Чёрт с тобой! Хочешь сдохнуть без пользы — вперёд! Зря только учителя на тебя время тратили. Вырос дурак упрямый — ничем не прошибёшь!

Маугли выпрямился, губы сжались, но — ни слова в ответ, ни жеста.

— Тебе, идиоту, дали шанс быть рядом с настоящим великим ведущим. А ты профукиваешь такую возможность, — криво усмехнулся Михаил и отвернулся. Секунда. Две. Три. И невыразительно, тихо скомандовал: — Поступаешь в распоряжение Яромира из Одина-тэ.

— Да, Пресветлый.

Оборачиваться, чтобы посмотреть на притихшего пацана, не стал.

— Выполнять.

Тень за спиной метнулась назад, к людям, уже стоящим молчаливым, собранным каре возле Стратим. Переливчатые сирины отодвинулись, пропуская человека. Медведев спиной ощутил долгий взгляд Яромира.

— Зря. — Юрий зубами затянул концы бинта на подраненной руке. — Ещё один страж тебе бы сейчас пригодился.

Михаил улыбнулся и ткнул друга в здоровое плечо:

— Мне и за тобой, как за взводом назюзюканных в хлам самураев!

Зубров, не приняв тона, покачал головой:

— На свою уникальность Отца особо не рассчитывай. В мясорубке могут и просто спутать, но скорее, у них есть приказ взять живым или мёртвым. Живым на целостности можно особо не заморачиваться, а мёртвым — захватить и доставить тело в кратчайшие сроки.

— Помню, было.

— Вот и соображай, голова.

Медведев только пожал плечами в ответ.

Лавина крыльев накрыла стены. Зелёным в свете «солнышек» засверкали обнажённые лезвия. Стервы-охотницы шли молча, без привычного боевого повизгивания. Только шорох соприкасающихся тел да позвякивания металла и камня. Охотницы неслись мимо, почти касаясь человека. Сухие вытянутые морды сосредоточены на цели, глаза уже не смотрят на оставшихся в стороне. Оставшихся жить. И грузно оседало на сердце сравнение. Уходящие стервы были тварями, чужими по своей сущности созданиями, ничем, казалось бы, не походившими на то, что завещано любить и оберегать. Были, но… Ничем они и не отличались. Тоже — жизнь. То же умение любить, ненавидеть, бояться, стремиться, умирать. Может и не человек, но…

За рамой входа в устье сшиблись тела, зазвенела сталь, закричали первые раненные.

В окно портала было видно мало. Но достаточно, чтобы почувствовать закипание крови. Пикирующие тела, отлетающие срезанные перья, брызги…