Ангелы: Анабазис

— Однако, есть у меня одна паскудная мыслишка… Насчёт Полынцева. — Зубров недобро сощурился, вглядываясь в проёмы стволов. — Вчера, когда спор вышел, я наблюдал за происходящем. Сегодня сделал некоторые выводы. Значит, так. Даю вводные. Инквизитор не с перепугу начал рассказывать о «твари». Была у него своя цель. Иначе бы не трепался. Не случайно он проигнорировал Батона — мог бы с первого слова рявкнуть так, что тот пожух бы, но не стал — ждал развития. Ну и человек его как-то уж слишком вовремя рядом оказался. Да и остальные ждали нападения отнюдь не со стороны леса. К тому же Полынцев весьма серьёзно следил за тобой. А сегодня раверсники долго пытались реанимировать связь со своей станции… В общем, наводит на мысль. — И выжидающе посмотрел на командира.

— О том, что он ждал конфликта? Так кто ж его не ждал!

— Мих, ты издеваешься? Я ж тебе уже не только разжевал, но и в рот положил!

Юрий смотрел недобро — непонимание другом несложных, с его точки зрения, вещей вызывало досаду. Михаил тоже нахмурился, прокручивая в голове только что высказанные товарищем наблюдения. Переспрашивать не хотелось — он-то, конечно, объяснит, о чём идёт речь, но, наверняка, потом будет ходить смурной полдня. Итак, дано… Нужно вычислить… Михаил опешил, внезапно споткнувшись размышлением на невероятной догадке.

— Провокация?..

— Ага.

Зубров усмехнулся весело. Медведев досадливо сплюнул. Вот тебе и приплыли.

— Кстати, это раскрывает и некоторые моменты, бывшие мне ранее непонятными. Почему, например, ФСБэшники в нашем конкретном случае занимаются ловлей «тварей». Или почему «тварь» конвоируем мы и целая группа «Р-Аверса», хотя хватило бы и офицера в сопровождение, — продолжил Зубров, кивком поблагодарив Якоби, передавшего ему кружку. — Вероятно, Полынцев имеет серьёзные полномочия для задержания резидентов Тэра, внедрённых в костяк армии. С чего только его взгляд упал на тебя — вот загадка?

— Может, к личному делу прицепился? — пожал плечами Медведев.

— Может быть, — кивнул Юрий. — Однако не понимаю, чего так может быть такого-эдакого. Разве только твоя фатальная везучесть? Или как ты в одиночку раненый с того болота выбрался, а по всем прикидкам — не мог? Может, у тебя в крови какая-нибудь странная штука плавает? Как думаешь? Или всё-таки влияет особенность самой группы? Как не крути, а мы, по сути, скорее личная команда твоего дяди, чем войсковое подразделение. Может, это под него копают, а?

Медведев угрюмо пожал плечами. У него предположений не было. Оставалась только злость. А вот гадать, из-за чего что в этом мире происходит, сейчас не хотелось. Вот Юра — аналитик и психолог — пусть этим и занимается. Тем более, что для него это в удовольствие, в отличие от основной, но, по счастью, реже требующейся специализации. Зубров понял, хмыкнул и ушёл в размышления. То, что он хотел сказать командиру — он сказал, пусть теперь каждый занимается своими делами. Медведев тоже не рвался продолжить разговор. У него было над чем подумать.

Ветер с севера гнал тучи, словно перекатывал огромные валуны по склону. Ледяные, тяжёлые, злые. Замедленной, но не менее опасной лавиной они мчались к югу, неся в себя ярость будущей зимы. Чувствовалась в них холодная напряжённая заряженность, словно в орудии немалого калибра, уже отягощённым лёгшим в ствол снарядом. Ощущалась угроза плотного артобстрела. Ещё немного тишины и рухнет заслон тёплого воздуха. И накроет снежным зарядом.

— Топтыгин!

Михаил оглянулся. Окликнувший его Родимец кивнул, указав на пробудившегося.

«Тварь» сидел на месте и тёр скованными ладонями лицо. Просыпался. Щурился на свет и даже болезненно позёвывал, устало стирая с лица застывшие грязь и кровь. Капитан деланно тяжело поднялся с бревна, на котором сидел, изображая обессиленного, подцепил кружкой компот из котла и направился к пленнику. Тот сразу приметил движение. Выпрямился, свёл скованные руки на груди, прижав локти к бокам, и стал хмуро ждать.

Медведев шёл и, с каждый метром приближаясь, всё более рассматривал своё «несчастье». Синие, зелёные, красные и бордовые пятна разводов на теле до холодка по спине поражали богатством хитросплетений. Боди-арт отдыхает. Если бы ещё не знать, что это на пленнике за живопись такая и как с неё бывает худо. Впрочем, только движение закрытия выдавало состояние и ощущения «твари». Глаза на измождённом избитом лице остались спокойными, надорванные губы плотно сжались, но линия их не говорила ни о боли, ни о ненависти, ни о страхе. Подойдя вплотную к спальному месту, Медведев нахмурился больше и подавил желание грязно выругаться. Только сейчас он смог рассмотреть, что пленник молод, ему от силы лет восемнадцать. Но тяжесть во взгляде и суровая готовность широких тренированных плеч несколько сглаживала впечатление детскости. Под неотрывной внимательностью синих глаз Михаил присел на корточки рядом с «тварью».

— Ну, что? Змёрз, Маугли? — Вспомнилось к месту. Действительно, лёгкая дрожь уже побежала по телу пленника. Не июнь-месяц всё же.