Ангелы и боги (СИ)

Меня вызвали в КГБ, предложили выполнять секретные задания. Но почему — то для этого было необходимо жениться. Там же в КГБ, мне рекомендовали взять в жены Анну Андреевну Кочневу. Мне было все равно на ком жениться и я дал согласие. Анна была привлекательной девушкой и вскоре у нас появился Володька, потом Ираида и Ольга. Но характером эти дети пошли в мать. Порадовал только Костик — телом и душой удался в меня. Косте было четыре года, когда Анна вновь забеременнела. Я решил — если родится девочка, похожая на меня — назову Верочкой. На пятом месяце у Анны случился выкидыш. Я сильно расстроился — ведь должна была родиться девочка. Но почему — то я обрадовался, когда Андреевна сказала, что больше не сможет иметь детей…

В противоречивых чувствах я отправился в очередное плавание. Не буду вдаваться в подробности, почему мой корабль оказался в нейтральных водах Перу…

Владимир Михайлович замолчал, справляясь с подступившим волнением, затем продолжил:

— В тот день ничто не предвещало резкого изменения погоды. Прогноз был самый благоприятный. А на закате внезапно начался шестибалльный шторм, впрочем, не нанесший нам вреда. Тяжелое судно хорошо держалось на волне. Но все же нас снесло в территориальные воды Перу. Шторм так же внезапно стих, как будто его выключили, но на воду спустился густой туман… И вдруг на судне остановилась силовая установка. Нам грозили большие неприятности — ведь на всем побережье Южной Америки имелись военно — морские базы США, а вся примыкающая акватория была для них все равно, что пролив Ист — Ривер…

Я и мой друг Сергей Ивашов, исполняющий на судне обязанности медика и представителя КГБ одновременно, вышли на мостик, чтобы оценить обстановку.

Вокруг судна вдруг стал резко редеть туман, а в машинном отделении по — прежнему стояла тишина.

Я и Сергей внезапно испытали тревогу, казалось, все вокруг насыщено непонятной энергией.

Туман вокруг судна продолжал редеть и среди его рваных клочьев мы увидели большой обломок кормовой части роскошной яхты… И… среди давящей тишины мы услышали плач ребенка. Что еще было очень странно — место разлома яхты как будто кто — то специально поддерживал над водой, чтобы ребенка не смыло.

Я дал команду спустить шлюпку и через несколько минут принял у матроса младенца, завернутого в легкое одеяльце.

Было достаточно одного беглого взгляда на монограмму, вышитую на шапочке, чтобы понять, чья рука это сделала. А сам младенец был копией моей незабвенной Верочки… Это была ты, Мариночка…

Как только я взял тебя на руки, в ту же секунду заработал двигатель судна.

Как потом утверждали механики — они в тот момент не прикасались к машине, а совещались — что еще предпринять для ремонта двигателя. Как будто чья — то неведомая сила сначала остановила машину, а потом вновь запустила ее…

Сергей осмотрел тебя, определил возраст — не более полугода. В одеяльце мы нашли носовой платок с вышитыми английскими буквами «Л. Д «и по диагонали «В. Д. «— по — русски. На твоей одежде, Мариночка, были инициалы «М. Д «и мы с Сергеем стали перебирать иностранные женские имена на букву «М». В ответ ты недовольно морщилась и возилась. С отчаяния я назвал имя Марина и ты сразу довольно заулыбалась. Сергей отошел в сторону и тоже произнес имя Марина. Ты сразу повернула голову в его сторону. По твоей адекватной реакции на нашу русскую речь, мы убедились, что ты понимаешь русский язык…

На борту был запас сухого молока, мы покормили им тебя с ложечки и ты, довольная, заснула…

Сергей хоть и был КГБэшником, но не знал историю моей любви. И я не стал рссказывать ему о том, на кого ты похожа как две капли воды…

Ивашов ушел к себе, ты спала на моей койке. Я сел рядом с тобой, смотрел на тебя и наконец осознал, что моей Верочки больше нет. Я заплакал, сдерживая рыдания. Я плакал, а в голове рождался план, как попытаться оставить тебя в моей семье…

Судно тем временем благополучно вышло в нейтральные воды и взяло нужный курс. Когда я был занят, тобой занимался Сергей. Ты оказалась приученной к горшку и у нас не было проблем со стиркой твоих вещей, которых Сережа нашил тебе из простыней.

Я рассказал другу о своем желании удочерить тебя. Он меня поддержал, обещал содействие перед КГБ, взял с экипажа подписку о неразглашении, предложил свою часть плана по оставлению тебя в моей семье.

Прошел месяц. Ты ползала, стояла на ножках, даже пыталась делать первые шаги, держась за что — нибудь. А когда ты назвала меня папой, я растрогался почти до слез. Сергей утверждал, что по развитию ты намного опережаешь своих сверстников. Я же, хоть и был многодетным отцом, но из — за постоянных многомесячных походов не успевал отслеживать, кто когда пошел и начал говорить…

Занимаясь тобой, я одновременно писал о плавании подробный отчет в КГБ, а накануне прибытия в порт приписки — Кронштадт я убрал постиранные и отглаженные вещи с монограммами, вышитыми Верочкой, в сейф — к носовому платку и единственной нашей совместной фотографии…