Ангелы Калибана

Кто-то другой мог повредить своей карьере интригами или завистью, позволить собственному честолюбию вмешаться в естественный ход вещей. Молодой воин возвысился, избежав этих пагубных ловушек. Когда не стало гроссмейстера Оцедона, Лютера сочли достаточно опытным — хотя, пожалуй, по нижней графе шкалы, — чтобы занять освободившийся пост. Никто не возмутился этим, и, хотя некоторые рыцари поддерживали других кандидатов, каждый признал нового лидера.

Так начался золотой век Ордена под командованием Лютера.

Случайная встреча — или вмешательство высших сил? — изменила все. Охотясь за Великими Зверями, гроссмейстер столкнулся на опушке с одичалым подростком, которому впоследствии дал имя Лев-из-Леса.

Лев Эль’Джонсон.

Как часто рассказывали эту быль, как неизбежно ее приукрашивали. Имперские историки объявили тот момент поворотным событием в истории Калибана, зачеркнув тысячелетия сражений и борьбы за выживание среди того, что они называли Долгой Ночью. Подхалимы-летописцы не нашли на страницах места для веков, миновавших с основания Альдурука до обнаружения примарха.

Разумеется, Калибан и Орден изменились. Но даже сейчас, после всего произошедшего, Лютер тепло вспоминал времена их собственного крестового похода, когда рыцари оттеснили мрак пустошей светом Порядка.

Гроссмейстер знал, что некоторые, вроде Астеляна и ему подобных, считают, будто он сожалеет о той эпохе, о необходимости передать власть примарху. Ничто не могло сильнее отличаться от истины. Лев был воплощением добродетели, отважным, благородным и любящим господином, о котором мечтал бы любой слуга. Как другие бойцы с радостью следовали за Лютером, так и он с восхищением видел в сыне-и-брате человека, способного превзойти все его достижения.

Поднявшись, гроссмейстер взглянул на трон, покрытый черным лаком. Резьба на его высокой и широкой спинке в точности совпадала с изображением льва на нагруднике лучших лат примарха.

Лютер не испытывал ненависти к Эль’Джонсону. Как он мог ненавидеть члена семьи?

Воин снова посмотрел на знамя Темных Ангелов.

«Почему "темных"?» — подумал он.

Когда их переименовали? Почему Император счел подходящим назвать их Темными Ангелами? Желал ли Он запугать врагов? Или же Повелитель Человечества вложил в имя понятную только Ему шутку космических масштабов?

Гроссмейстер готов был поверить в последнее. Это обоюдоострое название признавало небесное происхождение воинов, но обрекало их на темное будущее. Лев не просто любил Императора как сын отца, — он восторгался Им, и здесь крылась величайшая слабость примарх а.

Лютер не скорбел о том дне, когда встретил Эль’Джонсона. Все перемены к худшему начались после того, как воины Императора нашли Калибан.

И тут, словно Вселенной тоже нравились забавные совпадения, по залу разнесся глухой стук ударов латной перчатки о прочное дерево. Стража у дверей открыла громадные створки, впуская Белата. Задержавшись на пороге, магистр капитула оглядел знамена и трофеи более внимательно, чем во время прошлого визита.

Повелитель Ордена продолжал стоять перед своим креслом, также изучая штандарты в зале. Гость направился к нему.

— Добро пожаловать, магистр Белат! — Поспешив навстречу, Лютер встретил легионера на полпути и протянул руку, которую тот пожал без колебаний. — Я хочу извиниться и загладить вину за оплошность, допущенную при нашей первой встрече.

— Оплошность, магистр Лютер?

— Чрезмерно восторженный прием в этом самом зале. Мне следовало более внимательно отнестись к твоей просьбе о конфиденциальности. Теперь же по всему Калибану ходят слухи о твоем возвращении.

— Прошу, магистр Лютер, забудь о случившемся. Для меня более важен вопрос о…

Белат умолк и обернулся, услышав шум голосов из открывшихся дверей. Он увидел дюжину слуг, одетых в рейтузы, полукафтаны и плотные фартуки. Слуги тащили ведра с водой и бруски для полировки.

— Как неудачно! — воскликнул гроссмейстер, хотя удача тут была ни при чем — он сам приказал уборщикам войти через несколько секунд после Белата. — Еще один конфуз! Помещение нужно подготовить к банкету. Мне следовало бы вспомнить об этом и назначить встречу в более подходящем месте.

— Какой еще банкет?

— Пир в твою честь, магистр капитула. В ознаменование твоих триумфов, естественно.

— Я не хочу пировать. Я хочу забрать рекрутов и вернуться к Корсвейну с тридцатью тысячами свежих бойцов.

— Ну разумеется, Белат.

Хотя Лютер был ниже космодесантника на десять сантиметров, он сумел как-то изогнуться и подтолкнуть гостя к одной из боковых дверей. Показывая дорогу вытянутой рукой, он вывел магистр капитула из зала.

— Мне непонятны задержки, — продолжил легионер, пока они шли по длинной галерее к западной стене цитадели. — Я сообщил о цели моего прибытия одиннадцать дней назад. Несомненно, все уже должно быть подготовлено. Человек подозрительный мог бы решить, что ты умышленно оттягиваешь наше отбытие.

— Подготовлено? Да, но готово ли? Это не совсем одно и то же, — признал Лютер с удрученным видом. — Знаешь, магистр, нельзя просто так собрать тридцать тысяч космодесантников и забросить их на орбиту.