Ангелы-хранители

Конечно, подобная реакция была иррациональной. Покалывание в районе загривка и ледяная пустота в желудке являлись симптомами чисто суеверного страха. Короче говоря, культурный и образованный Трэвис Корнелл слетел с катушек, превратился в испуганного дикаря, который живет в каждом человеческом существе – генетический призрак того, кем мы некогда являлись, – и оказался не в силах вернуть самоконтроль, отлично понимая при этом абсурдность подобного поведения. В Трэвисе возобладал чистый инстинкт, и инстинкт этот говорил, что он должен бежать, бежать, ни о чем не думать и просто бежать.

В верхней части каньона тропа поворачивала налево, прорезая в крутом северном склоне извилистый путь наверх. За поворотом Трэвис увидел лежавшую на тропе собаку, подпрыгнул от неожиданности и, зацепившись ногой за гнилую корягу, упал ничком. Ошеломленный неожиданным падением, он не мог ни вздохнуть, ни охнуть.

Он лежал и ждал, что прямо сейчас кто-то страшный бросится на него и вырвет ему горло.

Ретривер кинулся назад и, перепрыгнув через Трэвиса, уверенно приземлился на тропе за ним. После чего принялся яростно лаять на неизвестного преследователя, причем куда свирепее, чем тогда, когда отгонял Трэвиса от нижней тропы.

Трэвис перевернулся и сел, тяжело дыша. За спиной никого не было. Похоже, опасность подстерегала его с другой стороны. Ретривер стоял, повернувшись к подлеску к востоку от них, и громко лаял, брызгая слюной, причем так отчаянно, что каждый пронзительный звук больно бил по ушам. Звучавшая в голосе пса дикая ярость сбивала с толку. Он явно предупреждал невидимого противника, чтобы тот не смел приближаться.

– Успокойся, малыш, – ласково произнес Трэвис. – Успокойся.

Пес прекратил лаять, но даже не обернулся на Трэвиса. Оскалив зубы и утробно рыча, пес не сводил глаз с кустарника.

По-прежнему тяжело дыша, Трэвис, поднялся на ноги и кинул взгляд на восток, в сторону леса. Хвойники, платаны, редкие лиственницы. Тени, точно образцы темной материи, были прикреплены то там, то сям золотыми булавками и иголками солнечного света. Кусты. Шиповник. Плющ. Похожие на гнилые зубы выветренные скалы. Вроде бы ничего необычного.

Трэвис положил руку на голову пса. Тот перестал рычать, как будто прочитав мысли человека. Трэвис сделал глубокий вдох, задержал дыхание и прислушался к шороху в кустах.

Цикады по-прежнему молчали. Птицы в ветвях не чирикали. Лес затих, словно мудреный часовой механизм Вселенной вдруг вышел из строя.

И причина внезапно накрывшей лес тишины определенно не в нем, Трэвисе. Ведь когда он спускался в каньон, это не насторожило ни птиц, ни цикад.

Нет, там явно кто-то был. Незваный гость, появление которого лесные жители явно не одобряли.

Пытаясь уловить малейшие признаки движения в лесу, Трэвис замер и на этот раз услышал треск кустов, щелчок отскочившей ветки, тихий хруст сухих листьев – и до ужаса отчетливый звук тяжелого прерывистого дыхания какого-то очень крупного существа. Похоже, существо находилось в футах сорока отсюда, но непонятно, где именно.

Ретривер снова напрягся. Висячие уши слегка приподнялись, выступив вперед.

Хриплое дыхание неизвестного противника казалось настолько жутким – возможно, из-за раскатистого эха в поросшем лесом каньоне, а возможно, оно и впрямь было жутким, – что Трэвис поспешно снял рюкзак и достал заряженный «смит-вессон».

Собака уставилась на револьвер. У Трэвиса вдруг возникло странное ощущение, что она знает, для чего нужен револьвер, и одобряет выбор оружия.

У Трэвиса мелькнула мысль, что там, в лесу, возможно, не зверь, а человеческое существо.

– Кто там?! Выходи и встань так, чтобы я мог тебя видеть! – крикнул Трэвис.

Хриплое дыхание в кустах сменилось сиплым злобным рычанием, пробившим Трэвиса, словно электрическим током. У Трэвиса вдруг сильно заколотилось сердце, и он сразу напрягся – так же как и стоявшая рядом собака. Несколько мучительно долгих секунд Трэвис пытался определить, почему производимые неизвестным существом звуки посылают столь мощный заряд страха. И неожиданно понял, что пугала именно неясная природа патологических звуков: животное рычание, несомненно, принадлежало зверю… и все же было в этом нечто такое, что говорило о явном присутствии интеллекта: тон и модуляции голоса разъяренного мужчины. И чем дольше Трэвис прислушивался, тем больше убеждался в том, что, строго говоря, подобные звуки не характерны ни для человека, ни для животного. А если так… то что, черт возьми, это было?!

Трэвис увидел, как закачался высокий кустарник. Где-то впереди. Существо направлялась прямиком к Трэвису.

– Стой! – приказал Трэвис. – Не приближайся!

Существо продолжало идти.

Теперь их разделяло ярдов тридцать, не больше.

Правда, теперь оно шло чуть медленнее. Быть может, чуть осторожнее. И тем не менее неуклонно приближалось.

Золотистый ретривер угрожающе зарычал, в очередной раз отгоняя преследователя. Судя по сотрясавшей тело пса крупной дрожи, предстоящая схватка его явно страшила.