Ангелы-хранители работают без выходных

— Ага, разговорился! — вскричал Виктор. — Ну, рассказывай же, что был за бой? Опять молчишь? Эх ты. — Он встал над убитым, сумрачно помолчал. — Собаке собачья смерть. Так?

Тей хмуро кивнул, поднявшись на ноги. Сумасшедший чужак, уже мертвый, едва не убил его самого. Почему? Как могло получиться, что уже после смерти этот в белом вдруг приобрел над Охотником бесконечную власть? Киано осторожно приблизился к опрокинутому лучевику, присел, осматривая его со всех сторон,; Вот оно что: излучатель смерти — не понял, а почувствовал он назначение ящика. Ящик потерял способность убивать в то мгновение, когда человек ему наподдал. И это счастье Охотника, потому что иначе лежать бы ему сейчас возле чужака таким же безнадежно мертвым.

— Виктор, — тихо сказал Тей и взял у Виктора из рук дезинтегратор. Отвратительная вещь, но только ею можно победить излучатель. Он нажал спуск, и металлический ящик исчез, а на его месте остался круглый провал. Тей заглянул туда, не увидел ничего интересного и вернул оружие.

Виктор выключил защитный костюм, сунул подаренный Кэтом маленький дез под скафандр, в нагрудный карман куртки, а большой взял под мышку. Подцепив носком тело чужака, перевернул его на спину, всмотрелся в крупное, жесткое лицо.

— Скажи-ка, этот урод был тут один? Скотина, сколько людей перегубил! Зачем?

Киано отвел глаза. Ну, зачем человек заставляет Охотника говорить? Не будет Тей ему отвечать, нечего трепать языком, к тому же пора возвращаться к Джеллане. Странное дело: оружие, которое чужак называл лучевиком и которое едва не убило Охотника, вместе с тем придало ему сил, и теперь Тей может уйти к сестре. Жаль, что человеку не дано переходить с места на место, Тей увел бы его с собой.

Он пролез в дыру в переборке и вернулся в каюту, где сохла его безрукавка и лежали вещи. Оделся, бросил в рот зерно ларриканаты и тщательно разжевал, повесил на шею медальон. Любопытный человек посчитал, что на портрете мать Тея, хотя на самом деле это его бабка. Она еще помнила Дом, прожила там всю свою молодость. А мать родилась уже после пришествия Белой Смерти, в чужих местах. Теперь у киано нет Дома. Они вынуждены скитаться, кочевать по всему свету. Киано убегают все дальше и дальше от людей, потому что люди не знают меры в своих желаниях, они используют киано и губят, а ведь с каждым годом их племя и так уменьшается. Настоящих Охотников почти не осталось. Вновь рождающиеся дети поражены Белой Смертью и не могут многого из того, что должен уметь Охотник. Мир киано погиб, а вслед за ним погибнут и сами киано.

Он обернулся, когда в каюту вошел Виктор.

— Я засунул этого гада подальше и закрыл. По-моему, пора посмотреть новости, как ты считаешь?

Тей бросил на Виктора суровый взгляд: человеку развлекаться, а Охотника ждет сестра.

— Джеллана, — сказал он, чтобы как-то объяснить свой уход.

И пропал.

— …Э, бросьте, генерал, не стоит так переживать, ей-богу. — Доктор Генрих с удовольствием разглядывал на свет бокал, полный густо-красного, похожего на кровь, вина. Ужасающие громы и молнии, которые метал собеседник — высокий, когда-то красивый старик с выцветшими голубыми глазами, — его нисколько не трогали. — В конце концов, ведь трупа Делано еще никто не видел.

— Не видел?! И не увидит! Где теперь ваш Делано? — выкрикивал взбешенный генерал, перебегая из угла в угол. Гостиная была уставлена слишком редкими и дорогими вещами, иначе он непременно начал бы швырять их об пол и о стены. — Семь лет! Семь лет я жду, пою, кормлю бездельников-опекунов! И вот! Где теперь Делано, я вас спрашиваю?

— Думаю, в космосе, — невозмутимо ответил доктор и пригубил вино. Маленького роста, но очень пропорционально сложенный, он непринужденно сидел в казавшемся громоздким, как в доме у великана, кресле и откровенно наслаждался предложенным угощением. — Если он перешел на борт «Десперадо», то, скорее всего, там и остался. Лично я бы не стал слишком за него волноваться: этот шельмец так просто не погибнет; хитрая бестия, в пару Морейре. А уж то, что вы семь лет ждете — это, прошу прощения, ваш личный выбор. Хотите посмотреть, как Атахо или Сегал сделают первый шаг и что у них получится. Ваше право…

— Почему это хитрый? — перебил генерал, внезапно осознавший эти слова. — Делано бестолковый дурак, марионетка. Он должен быть бестолковым. Вы мне .обещали! — Он обвиняющим жестом наставил на Генриха длинный палец. — Почему?

Доктор повел плечами.

— Сдается мне — это мое личное мнение, заметьте, и я не настаиваю — но сдается, что Морейра втихую нарушал наш уговор и не очень-то усердствовал, подавляя его сознание.

— Что-о?! — взревел генерал.