Ангелы моих снов

… Боль взорвалась по всему телу! Меня, задыхающуюся от бушующего везде огня, в попытках вдохнуть хоть глоточек кислорода, а не сжигающего гортань дыма, скрючило в металлической коробке, стиснув, вжав в кресло, а затем ударив в грудь и под дых раскалёнными ножами. Коробка быстро, подпрыгивая, переворачивается вместе со мной, немилосердно тряся и кидая моё безвольное тело из стороны в сторону. Удерживает только ремень, пришпиливший меня к спинке… Вокруг огонь. Он ревёт и спекает воздух в тесной коробке в нечто, чем невозможно дышать. Слышен металлический грохот, звон разбитого стекла. Меня притискивает к раскалённому металлу, пытаюсь защититься руками - нечто металлическое же проезжается по ним, сдирая с них кожу. Пытаюсь кричать от боли - горло сожжено. Пытаюсь выгнуть спину - на ней горит куртка, но меня зажало так, что не то что откашляться - вздохнуть не могу…

Провал во тьму - и снова вижу вокруг себя тот же кромешный ад, а нём снова и снова ногами пытаюсь выбить заклинившую дверцу машины, в которой сгораю заживо…

Из сна меня выкинуло после третьего повтора.

Я села на кровати, откинувшись к стене. Тяжело дышала, держась за сердце и жадно всасывая воздух - которого оказалось так много! И, едва пришла в себя и поняла, что это только сон, всё испуганно глядела на кресло с Алёнкой. Не кричала ли я во сне? Не разбудила ли девочку? Нет. Тихо всё.

Осторожно, чтобы не скрипнуть кроватью, встала и пошла на кухню. Свет включать не стала. Достаточно фонаря напротив, чтобы углядеть чайник, налить из него в чашку холодного кипятка. Только поднесла чашку к губам, как услышала странные звуки из ванной. С трудом глотнула, поставила чашку на стол и подошла к ванной комнате. Господи, здесь-то что ещё…

Одновременно включила свет в комнате и рванула дверь.

На старенькой стиральной машине сидел домовой Силушка и плакал навзрыд, время от времени сморкаясь в платочек - в один из тех лоскутов, что я, по его просьбе, когда-то оверложила, а он собственноручно обвязал незатейливыми кружавчиками.

- Ах, батюшки! - насморочным басом вскрикнул он, завидев меня.

Я уже тихонько закрыла за собой дверь и спросила:

- Что случилось, Силушка?

Он повздыхал немного, а потом, снова высморкавшись в платочек, ответил, моргая мокрыми ресницами:

- Эх, хозяюшка… Вроде как ничего и не случилось, а только помирает ведь.

Некоторое время я смотрела в его обрёванное лицо, пытаясь совместить две информации: ничего не случилось - и смерть, умирание. И почему-то меня вдруг затрясло. Показалось, что стою на пороге чего-то, после которого возвращения в обычную жизнь уже не будет. Но один вопрос надо задать - и он станет тем сигналом, после которого не возвращаются в старую реальность.

И я осмелилась на этот вопрос.

- Силушка, а кто умирает?

- Ангел иных миров, - горестно ответил домовой. - Из высших, горних миров. И пошто такая красота помирает? Да ещё страшно-то как. Не наше энто дело, конечно, домовых-то, но плачу я, хозяюшка, остановиться не могу.

Ещё с минуту я смотрела на всхлипывающего домового, пока в голове с лёгкими, слышными только мне сухими щелчками вставали на место все осколки полной картинки. А через минуту я велела ему отвернуться, сбросила ночнушку и натянула оставленные в ванной комнате джинсы и майку с футболкой. Поверх - велюровую кофтейку. Из низкой тумбочки вынула кроссовки, не надёванные с весны. Домовой сначала не понял, потом засуетился.

- Куда ж ты, хозяюшка, на ночь-то глядя?

- По делам, Силушка, по делам.

Я стала не просто собранной, но жёсткой - по собственным же впечатлениям. Выйдя из ванной, первым делом снова зашла в кухню, вылила из чайника в пластиковую бутылку остатки холодной кипячёной воды, взяла складной нож, с которым ходила на “тихую”, грибную охоту в паре с отцом. Потом во встроенном шкафу прихожей нашла короткий ломик и ключи от подвального сарая. Нож и ключи, как и напоследок найденный фонарик, отправились в карманы джинсов. Бутылка, как и наспех прихваченный бинт, - в пакетик на ручках.

Домовой бегал за мной страшно встревоженный. Даже от плача перестал заикаться.

Закрыв все двери в прихожую, я включила яркий верхний свет и осмотрела свой палец, а потом и всю руку. Ни укуса, ни пореза. Не опоздать бы. Если не уже… Долго ж до меня доходило… Взгляд на часы - полвторого ночи.

- Хозяюшка, - робко позвал домовой. - Не заругаешься - с тобой пойду?

- Нет, Силушка.

- Мешаться под ногами не буду, - засуетился домовой.

Открыв дверь, я пропустила его впереди себя и, коротко глянув на дверь в соседнюю квартиру, быстро спустилась по лестницам. Дожидаясь у двери в маленькую пристройку к дому, ведущую в подвал, Силушка всё вглядывался мне в лицо, но молчал. Пока спускались по крутым ступеням, пока отворяли скрипучую - особенно в ночной прозрачной тишине - дверь в сам подвал. Пока включала свет в “предбаннике”.