Ангелы Монмартра

– Анж, извини… Выйди, пожалуйста… – попросила она. – Я стесняюсь.

Конечно, им некоторое время придется привыкать друг к другу.

Художник со вздохом скрылся в мастерской. Он переоделся и присел на край кровати. В гостиной плескалась вода. Ему безумно захотелось выглянуть, но он сдержался. Вскочил, зашагал по комнате. После того как он раз в восьмой проходил мимо двери, его рука вдруг сама собой чуть-чуть отодвинула створку. Возмущенный собственным коварством, Анж выглянул в гостиную.

Селена стояла к нему спиной. На ней была только юбка, которую она прикрыла у пояса полотенцем – чтобы не намочить. Мокрые черные волосы девушки поблескивали от радужных пузырьков мыльной пены. Струйки воды стекали по крепким точеным плечам, по смуглым лопаткам, катились вдоль изящной спины. Талия Селены была от природы очень тонкой – мечта художника, работающего над пластическими этюдами. Анжу захотелось изобразить девушку сиреной, что пронзает упругим телом морскую волну, Афродитой, впервые ступившей на раскаленный песок Кипра. Или языческой богиней с отчаянной мольбой в глазах – она стоит на фоне тропического леса, и кружевная пена спокойного прибоя ласкает ей ноги…

Пусть завидует старик Дега, пусть заплачут воздушные девочки-балерины на его полотнах!

Но согласится ли Селена позировать? Нужно при случае сделать предложение.

Дежан ощутил прилив редкого по силе вдохновения. Схватил огрызок карандаша и первый попавшийся листок картона. Воровато поглядывая в щель между створками двери, он прильнул плечом к косяку и начал делать торопливые наброски.

Вот она склонилась над тазом, чтобы сполоснуть волосы водой из кувшина. Спина ее по-кошачьи выгнулась; сквозь кожу проступили круглые бусинки позвоночника. Вот распрямилась, закинула назад голову. Грациозным движением сорвала с талии полотенце и промокнула свои непослушные пряди. Селена чуть повернулась, и Анж с замирающим сердцем увидел нежную округлость ее груди…

– Раз уж ты здесь, принеси еще кусочек мыла, – мелодично прозвенел голос-колокольчик. – Не забудь, теперь покупать его придется вдвое больше.

Когда настала очередь Дежана, Селена уединилась в мастерской всего минуты на три – ровно столько ей понадобилось, чтобы надеть платье. Затем она снова появилась в гостиной, оседлала один из стульев и без малейшей тени смущения стала разглядывать Анжа. Он умывался без рубашки и ощущал волнение, словно сдавал экзамен. Девушка молчала, опустив подбородок на спинку стула, а художник ожидал ее комментария или колкости по поводу своей внешности.

– Да, – наконец сказала она, когда Анж вытирал полотенцем спину, – женщины любят сильных мужчин… и прекрасно, что ты родился мужчиной.

– Отчего же? – Он почувствовал подвох.

– Иначе тебе было бы суждено стать домохозяйкой.

Дежан удивленно обернулся. Селена смотрела на него с улыбкой.

– Будучи женщиной, ты бы никогда не примкнул, скажем, к движению суфражисток. Там нужно здоровое самолюбие и твердый характер, чтобы бороться за свои права. А ты нерешительный, предпочитаешь страдать и терзаться в одиночестве.

– Но я вступился…

– Это правда. Значит, еще не всё потеряно, и из тебя можно сделать героя. Будешь пленять сердца роковых женщин.

– Но зачем это нужно? – Дежан был неприятно удивлен ее словами, не представляя, к чему она клонит. Неужели он разочаровал Селену?

– Понимаешь… – после неловкого молчания продолжила она, и мурашки прокатились по спине Анжа: обычно так начинается беседа, которую женщина завершает беспощадным «останемся друзьями». – Понимаешь… я хочу, чтобы рядом находился мужчина, на плечо которого можно опереться. Защитник, способный помочь. Жизнь меня не щадила. Я очень устала… Стать надежной и преданной – это безусловно. Только равным партнером. Пойми меня правильно и не обижайся за прямоту. Ведь мне ее пришлось выстрадать, а потому я решила всегда быть честной с дорогими для меня людьми. Тебе ведь было бы неприятно узнать, что я с тобою не откровенна? Значит, ты заслуживаешь правду и волен требовать ее от меня всегда.

– Я ценю откровенность, – серьезно сказал Дежан. – И докажу, что достоин твоего доверия не только как любимой женщины, но и как настоящего друга.

– Значит, на равных? – Она встала со стула и протянула Анжу руку.

– И никак иначе, – художнику было приятно ее крепкое пожатие. – Но всё же кто-то должен быть главой в семье.

– Вот и увидим, – Селена поцеловала его в мокрую щеку. – Брейся скорее, у нас мало времени… Ну, согласна, согласна, я умывалась слишком долго!

* * *

– Познакомимся поближе, – предложила хозяйка, приглашая их к накрытому столу. – Мсье Дежан, будьте любезны, представьте нас.

– С удовольствием. Мадам Одиль Донадье. Мадемуазель Селена Моро-Санж.

– Я искренне рада, что вы нашли друг друга, – сказала вдова. – Милая Селена, чувствуйте себя как дома. Не сомневаюсь, что мсье Дежан будет с вами обходителен. Благородство у него в крови.

– Увы, это не про меня, – ответил Анж. – Сегодня утром мне даже в голову не пришло проснуться пораньше и купить цветы…

Дамы переглянулись и рассмеялись.