Ангелы на льду не выживают. Том 2

– Давай сюда отчет – скажу самое главное.

Она молча собрала из лотка листы, щелкнула степлером и протянула Владиславу. Тот посмотрел на количество страниц и удовлетворенно кивнул:

– Пойдет. Так вот, пермский офицер полиции в звании подполковника и при достойной должности был застрелен из неустановленного травматика. Оружие, как ты, вероятно, уже догадалась, не найдено.

Приехали…

* * *

Настроение было отвратительным, заснуть Антон не мог, ворочался под одеялом и не понимал, что происходит. Такое бывало с ним в последние месяцы все чаще. Он испытывал какую-то гадливость по отношению к самому себе, и от этого было тошно, и муторно, и стыдно.

В третьем часу ночи он вышел на кухню, чтобы заварить себе чаю. По привычке, проходя мимо комнаты детей, неслышно открыл дверь, чтобы посмотреть на сына и дочку. В темноте, слегка разбавленной светом от уличного освещения, ему показалось, что Василиса шевельнулась слишком резко для спящего ребенка. Он на цыпочках подошел поближе и услышал доносящиеся из-под одеяла глухие всхлипы. Антон присел на край кровати и наклонился к накрывшейся с головой девочке.

– Вася, – шепотом позвал он, – Васенька, девочка моя, что случилось? Тебе приснилось что-то страшное?

Всхлипы перешли в сдерживаемые рыдания. Антон легко подхватил Василису вместе с одеялом на руки и вынес из комнаты, пока не проснулся Степка. Усадил ее в кухне на стул, укутал, сел напротив. Вася прятала лицо, вытирала краем пододеяльника мокрые щеки и тихонько подвывала. Антон терпеливо ждал, когда она успокоится. Включил чайник, достал из холодильника пакет сока, перелил в пластиковую бутылку и положил ее в раковину под струю горячей воды, чтобы сок не был слишком холодным.

Вася наконец перестала плакать, но сидела молча, отводя глаза.

– Сок будешь? – Он протянул ей стакан.

Девочка молча взяла его и выпила залпом.

– Спасибо, – невнятно пробормотала она.

– Так что случилось, Васюша? – ласково спросил Антон. – Тебя кто-то обидел? Или что-то приснилось? Может, что-то болит?

Она снова отвела глаза, глубоко вздохнула. Это было хорошо известным признаком того, что сейчас она собирается сказать «страшную правду». Трудно сказать, от природы ли или в силу воспитания, но Василиса Сташис врать не считала нужным. Она очень хорошо понимала, за что могут ругать или даже наказать, но все равно говорила правду. Если вообще что-то говорила, а не молчала.

– Папа, почему тебя никто не любит?

Антон непонимающе посмотрел на нее.

– Как это – никто не любит? А ты? А Степка? Вы что же, не любите меня?

– Мы не в счет, мы дети. Тебя твои друзья не любят.

– Да с чего ты взяла? Кто тебе сказал такую глупость?

– Я слышала, как Эля со своим Трущевым разговаривала. По телефону, – уточнила она зачем-то.

Да и так понятно, что по телефону. Александр Андреевич Трущев – будущий муж их няни.

– А ты, значит, подслушивала? – недобро прищурился Антон.

– Да. – Вася смело посмотрела ему в глаза.

Она никогда не врала.

– Я всегда подслушиваю, потому что мне интересно.

– И что же такого Эля сказала? Что меня не любят мои друзья?

– Нет, она так не говорила. Она сказала, что не понимает, почему ты пытаешься все свои проблемы решать один, как будто ты в пустыне живешь и рядом с тобой нет людей, которые могут тебе помочь. А дальше я уже сама додумала.

– И что же ты додумала?

– Что раз рядом с тобой нет людей, которые могут тебе помочь, значит, у тебя нет друзей. А друзей нет, потому что люди тебя не любят.

– Очень интересно. – Антон покачал головой. – И за что же они меня не любят? Я что, такой плохой?

Василиса посмотрела на него серьезно и даже как-то задумчиво.

– Ты очень злой, папа. Ты всегда всем недоволен, на Степку ругаешься, на меня тоже. И голос у тебя стал злой. И лицо сердитое. Мы со Степкой тебя боимся. Раньше ты был другим. Если ты на Лизе женишься, мы со Степкой уйдем из дома. Она тоже злая, мы ее не любим, и вы вдвоем нас вообще загнобите.

Он с трудом сдержался, чтобы не закричать, перевел дыхание и постарался говорить спокойно:

– Это тоже Эля сказала?

– Ты что! – Васины глаза стали круглыми. – Эля никогда так не скажет. Это Милка сказала.

– Милка – твоя одноклассница?

– Ты что! – повторила девочка. – Милка из секции айкидо. Ну, помнишь, я тебе рассказывала, она самая старшая в нашей группе, чемпионка округа.

– И сколько же ей лет, этой вашей умной Милке? – осведомился Антон, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Тринадцать уже. У нее отчим, она знает, что говорит. Она и так самая сильная в нашей группе, вот еще немножко подрастет и будет сама его бить. Я тоже уже совсем скоро буду большая, и никакая Лиза нам не нужна, я сама за Степкой могу смотреть, ты только потерпи еще немножко, ну пожалуйста.

На глаза Василисы снова навернулись слезы, губы задрожали.

Господи, какой ужас… Всего несколько месяцев… А он и не заметил, во что превратил и собственную жизнь, и жизнь своих детей. Словно пелена с глаз упала. Антон вдруг увидел и себя, и всю ситуацию со стороны, и ему захотелось завыть. Он встал на колени перед сидящей на стуле девочкой, обхватил ладонями ее все еще мокрое личико, заглянул в глаза.