Ангелы на льду не выживают. Том 2

– А если все-таки они полные отморозки и беспредельщики? Тоха, все равно ведь скандал, что так, что эдак. А скандалов никто не хочет. И Баглаев нас с тобой за Носуленко с какашками смешает. И никаких наших доводов слушать не станет.

– Ромыч, Баглаеву хуже всех, и мы должны это понимать. Еще налить?

– Нет, мне хватит уже, – решительно отказался Дзюба.

– А я еще глоток сделаю, – Антон снова плеснул в стакан спиртное. – Ты пойми, мы должны к нему прийти и убедительно показать, что он закрыл невиновного. А ему придется с нами согласиться и при этом как-то так вывернуться, чтобы лица не потерять. И вот тут мы ему подсовываем информацию о том, что есть еще труп Носуленко, и надо поднимать дело из архива, возобновлять его и объединять производство, плюс дело Ганджумяна, плюс запрашивать дело из Перми. С Ганджумяном и пермским полицейским все отлично, без проблем, а насчет Носуленко ему придется докладывать руководству следственного комитета. И представь, сколько врагов он себе наживет, если будет настаивать на фальсификации материалов уголовного дела. Оно ему надо?

– Не надо, – сонно кивнул Роман, у которого от усталости и выпитого начали слипаться глаза. – И чего делать?

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Есть вариант, но он тухлый совсем. Пробить того кренделя, которого посадили за Носуленко, и если окажется, что на нем куча доказанных тяжких, то и хрен с ним, пусть сидит. А мы эпизод с Носуленко из нашей разработки вообще убираем. Оставляем только полицейского, Болтенкова и Ганджумяна. Опять же если сумеем доказать, что все три эпизода – дело рук одного человечка, то сидеть этому человечку – не пересидеть, что за три тяжких, что за четыре – разницы уже нет, все равно пожизненное. Но решить мы с тобой должны это сейчас, чтобы прийти к следователю стройными рядами. А до этого нам еще Ульянцева надо обработать, он же хочет труп Болтенкова на Ламзина повесить, чтобы себе палку в отчетность поиметь, поэтому ему наши с тобой изыскания тоже не сильно понравятся.

– И правда тухло, – согласился Дзюба. – Но зато появляется предмет для торговли. Представь, если мы припрем к стенке Орехова с этими убийствами, а доказуха у нас для следствия будет слабовата, можно будет предложить ему убрать эпизод с Носуленко в обмен на признание по остальным трупам.

– Не, не прокатит, – покачал головой Антон. – У Орехова папа богатый, а значит – адвокат будет хороший, грамотный, и он своему подзащитному быстро объяснит, что на меру наказания это не повлияет. Так что если у нас будут только косвенные улики и ни одного прямого доказательства, то ничего мы с этим Ореховым сделать не сможем. И Баглаев, кстати, очень хорошо это понимает. Он уже с Ламзиным лоханулся, второй раз он на такое не пойдет. Ладно, Ромыч, давай попробуем поспать, завтра работы много.

Дзюба не заставил себя упрашивать, и уже через несколько минут из детской донеслось ровное громкое сопение. Антон был уверен, что не сможет заснуть, но, вопреки ожиданиям, довольно скоро отключился.

* * *

Ни одно окно в доме не светилось, и когда Настя вошла, стояла полная тишина. Она включила лампу возле двери, чтобы найти тапочки, неосмотрительно бросила пакет с туфлями на пол, и металлические набойки даже через тонкий пластик глухо стукнули о каменную плитку, которой выложен пол в прихожей. Весь первый этаж, за исключением кухни и санузла, представлял собой зонированное открытое пространство – холл плавно перетекал в гостиную, гостиная – в столовую, между столовой и кухней – раздвижные двери, которые Настя все время держала открытыми.

Вот как раз из гостиной и донесся до нее звук, состоящий одновременно из оханья и скрипа диванной кожи.

– Аська, ты, что ли? Свет зажги, а то я не вижу ни фига, – раздался голос Чистякова. – Задремал тут, пока тебя ждал.

Она щелкнула всеми выключателями, влезла в тапочки и подошла к мужу, присела рядом, привалилась к его плечу.

– Я думала, что ты спишь, как положено приличному ученому человеку, в спальне, на удобной кровати, – пошутила она виновато.

– Нет, я, как приличный семейный человек, жду свою жену, которая по ночам работает, – улыбнулся Алексей. – Ну, как съездили? С пользой?

– Угу, – промычала она, блаженно прикрывая глаза.

Рядом с Лешей на нее всегда накатывали необъяснимая благодать и покой.

– Пацаны спят? – спросила она.

– Как убитые, оба. Петька даже домой не пошел. Упахала ты их, рабовладелица. Завтра, небось, опять впряжешься сама и их привлечешь?

– Насчет пацанов – не знаю пока, но самой, наверное, придется кое-что поделать.

– Тогда немедленно спать, – скомандовал Алексей.

– Не хочу! – Она еще крепче прижалась к мужу. – Леш, а давай чайку попьем на террасе? Ночь такая теплая, воздух вкусный, и спать совсем не хочется.

Чистяков слегка отстранил ее от себя и внимательно посмотрел Насте в глаза, потом усмехнулся и кивнул:

– Давай. Иди переоденься, сними с себя этот старушечий прикид, а я пока чай заварю. Какой? Черный или зеленый?

– Какой-нибудь цветочно-ягодный, вкусненький, – попросила она. – И нечего критиковать мой наряд, он модный и элегантный, между прочим.