Ангелы на первом месте

Ярко одетая молодёжь, табунившаяся вокруг Орлёнка на гранитном парапете, активно потребляла пиво. Красивые девочки, весёлые мальчики с непонятными разговорами о виртуальных мирах. Пиво и компьютеры, больше их ничего не интересуют. Они, поди, и в театр-то не ходят, зачем им, юная жизнь и без искусства разнообразна, полна соблазнов. В театр ходят невостребованные мужчины и разочарованные женщины, которые, потерпев поражение в битве с реальностью, после второго развода заводят собак или до одури копаются на дачных участках-лоскутках.

Всё это у них ещё будет, у молодых, они пока об этом не знают, не думают, вот и веселятся. Тем более, что вечер, настоянный на горьких запахах городских трав, сам бросает разгорячённые тела навстречу друг другу. Мария Игоревна остро оценила нелепость своего старомодного, выспреннего наряда, недорогой косметики.

А что делать, если ты именно такая, большая, взрослая, неуклюжая и только сцена даёт возможность раскрепоститься, стать иной, нужной, желанной. И как после этого не любить эту суматошную работу, людей, помогающих тебе преобразиться, какими нелепыми бы они ни были. Мария

Игоревна поежилась.

– Надо только выучиться ждать, – запела она под нос, – надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать скупые телеграммы…

И себе же улыбнулась.

– Тоже мне, Анна Герман.

Молодёжь мельтешила перед глазами, но Мария Игоревна пыталась выискать в этой толпе замотанного неурядицами человека, с воспалёнными от недосыпания глазами, может быть, даже и с небольшим животом, но в меру, в меру…

Она дефилировала между живописными группами, слушала, о чём говорят люди, будто бы искала кого-то (главное на сцене – правильно "задачу" поставить), ну, например, встревоженная долгим отсутствием мама. А она ведь и правда искала. Пока только непонятно кого.

27.

Потом, вместе с первыми сумерками, спустилась в прохладный парк, словно бы вошла в нагретую за день воду незримого водоёма. Рядом с гранитными ступенями, за спиной Орлёнка, Мария Игоревна увидела группу зрелых разгорячённых мужчин. Они отчаянно спорили и вид при этом имели совершенно заговорщеский.

Были среди них и мужчины в костюмах, начищенных ботинках, словно бы только вышедшие из своих дорогих автомобилей. И Игорь, её Игорь, вполне мог оказаться среди таких людей, респектабельных и гордых.

Мария Игоревна незаметно, как бы между прочим приблизилась.

И правда заговор. Мужики говорили о выборах нового губернатора и о бомбе, с которой нужно на эти выборы выйти, о театральном фестивале, который скоро будет проводиться в Аркаиме и под прикрытием которого следовало бы устроить всем этим козлам самый большой в мире плюх.

Потому что дальше терпеть весь этот беспредел нет никакой мочи .

Мария Игоревна подобралась ещё ближе. Слух у неё всегда был отменным, она умела слышать малейшие колебания настроений в зрительном зале, мгновенно отражающихся на шорохах и шепотах, всегда слышала коллег, ценивших её за такой необходимый профессионализм.

В разговоре заговорщиков всё время мелькало название археологического заповедника. "Аркаим" это здорово, это про неё: она же путешествовала туда недавно, может и рассказать про посетившие её там видения, чем не тема для разговора?! Как и все театральные,

она не могла пройти мимо того, что знала, нужно же обязательно вставить свои пять копеек, пока за неё это не сделали другие.

Впрочем, сейчас перед ней стояла прямо противоположная задача: быть незамеченной как можно дольше, а если раскроют, "пойти на опережение", вспомнить про Аркаим, заморочить мозги и между делом рассмотреть всю "преступную группировку" на предмет своего нечаянного интереса.

28.

Она пробиралась по липовой аллее едва заметными шагами, до поры, заговорщики не обращали на неё внимания. Становилось темнее и тише, молодёжь разбредалась по домам и ночным клубам, теперь же все в ночных заведениях зависают.

Мужички между тем активизировались, и хотя говорить пытались только вполголоса, руками махали, как глухонемые на дискотеке. Мария

Игоревна не верила ушам: подпольщики детально разрабатывали план свержения существующей власти. Впрочем, от местной политики актриса была крайне далека, про столичные новости узнавала только по телевизору, а воображение, как и полагается, творческому человеку, имела самое раздутое, фонтанирующее, поэтому, вполне возможно, преувеличила слегка стройность заговора.

Однако придворные интриги она хорошо знала – ещё в Курске или

Брянске играла она в спектакле про тайны мадридского двора, участвовала в постановке про царские перевороты, а однажды выходила в эпизоде как фрейлина Вырубова, помыть Распутину ноги, ну и заодно причаститься к большой политике. Поэтому, что к чему, сообразила почти сразу.

Конечно, её отвлекал этот несерьёзный антураж – летний вечер в молодёжном парке, да и Чердачинск в качестве арены для мировых катаклизмов выглядел весьма странно. Тем не менее всюду жизнь, всюду столкновения интересов (Мария Игоревна облизала пересохшие губы, сильно захотелось курить), всюду единство и борьба противоположностей.