Ангелы над Москвой

Он погрузился примерно на километр. Здесь было горячо, но он, сгусток мыслящей энергии, жар ощущал сугубо умозрительно. Температура, однако, отметил про себя Дима, в несколько раз выше нормы. Долгонько еще остывать этому вулкану, подумалось ему.

Дима устремил взгляд вверх, отыскивая Ксора. Вот он, голубчик, стоит ногами в прибое, обсушки ждет… Сейчас, сейчас…

Дима переместился так, чтоб находиться непосредственно под Ксором. Сделать это было несложно: Ксор дожидался, стоя на месте. Дима представил огромный стакан, трубу, колодец шириной в распахнутые объятья, а глубиной — от Ксора и до себя. И, представив всю эту колонну разнородного камня, моментально превратил ее вещество в энергию. Весь этот промежуток от Ксора и до себя — взял, и превратил…

Страшный удар потряс твердь. Взрывная волна, направленная от поверхности вглубь, пронизала недра с сокрушительной силой. Никогда еще в недолгой истории существования этого небесного тела не случалось, чтоб воздействие такой мощи било в кору планеты.

В небо, в воздух и далеко за пределы атмосферы ударил расходящийся конусом поток газов, воды и твердой породы. Газы рассеются, влага сконденсируется и замерзнет, камни разлетятся, и до скончания времен эти осколки будут бомбардировать планетную систему, то сгорая в толщах газовых покровов яркими светляками, то уродуя кратерами гладкую поверхность безатмосферных спутников.

Глубоко в проломе сверкнуло огненно-красным, и к поверхности стала стремительно подниматься масса разжиженной материи. Жерло новообразованного вулкана, прикинул Дима, должно в диаметре превысить пять километров. Интересно, какой же высоты образуется конус?

— Как Олимп на Марсе, — сообщил Ксор, находившийся где-то рядом. — Километров двадцать. Потом выветрится, осыплется… Тело свое далеко прятал?

— Улетело мое тело, — грустно сказал Дима. — Прятал далеко, да положил, оказалось, близковато…

— Ага, улетело, — согласился Ксор. — И мое испарилось. Сколько ты мне уже тел перевел за время учебы — и не сосчитать.

— Не меньше, чем себе, — посетовал Дима и спросил: — Что я опять не так сделал?

— Формально, — ответил Ксор, — ты задачу выполнил на пять баллов. Даже на все десять… Местность изменена до полной неузнаваемости. И я обсох — до последней молекулы, да быстро как, даже больно не сделалось…

— Прости, — огорченно протянул Дима, — я не хотел… так…

— Да ладно, — успокоил его Ксор, — не беда. Наше дело правое. Ломать — не строить… Помни, разрушая, мы высвобождаем энергию, а именно этого в принципе от нас и ждут там, наверху.

— Но я не собирался ломать так… сильно!

— Но сломал. И быстро: я даже крикнуть тебе не успел, чтоб направление преобразования не сверху вниз, а снизу вверх представил ты себе.

— Ну, да, — согласился Дима, — именно так я подумал: от тебя до меня…

— Дима, Дима… Когда ты уже привыкнешь: мы с тобой — нематериальны. Но мысли наши воплощаются — на зависть врагам. Легко и полномерно.

— Ксор… А давай я все исправлю?

— Нет!!! Дима, нет! Только не ты! То есть, не сейчас… И вообще, у нас тут где-то Хамдиэль с Олей бродили, строили чего-то. Создавать — это по их части. Сочтут необходимым, исправят.

— Не сочтут, — мрачно отозвался Хамдиэль, а Оля с укором спросила:

— Дима! Это ты устроил? Как тебе удалось?

— Вектор силы перепутал, — сказал за Диму Ксор. — Что привело к некоторому перевыполнению плана. Впитал стахановские методы с молоком матери! Догоним, как говорится, и перегоним! Пятилетку — за три года! Планы партии — планы народа! Кстати, народ, а нет ли тут поблизости какой планетки…

— Целой пока еще, — ехидно вставила Оля.

На Землю!

В густой темноте облачной, малозвездной ночи рдели уголья, потрескивали догорающие сучки. Закусив от старания губу, Оля выкатывала из жара обугленные с боков картофелины. Дима рассказывал: