Ангелы плачут над Русью

— Далёко, — покачал головой Даниил. — Отпустим его? — товарищам.

— Да больно уж тёмный человек, — нахмурился Порфирий. — Не с добром он тут, не с добром.

— И что предлагаешь? — зыркнул на Порфирия Тяпка.

— Задержать его.

— А может, убить?

— Убить?! — удивился Порфирий Пантелеевич,— Не, ну это как-то...

— А на что он нам сдался? — пожал плечами Тяпка. — Полон мы не берём, а всех подозрительных казним легко. Башку с плеч — и готово!

Услышав это, Исай с воплями кинулся в ноги Порфирия Пантелеевича:

— Да что ж я вам плохого сделал-то, люди добрые!.. Шёл своей дорогой, никого не трогал, никому не мешал!.. За что? За что предаёте смерти лютой?..

— Замолкни, скотина! — оттолкнул его ногой ушкуйник. — Тебя пока ещё никто не трогает!

— Щас тронем, — заверил Тяпка. — Рус, Пыряй, оттащите эту мразь в лес, там прибейте и закопайте.

— Смилуйся, атаман! — кинулся Исай целовать уже сапоги Тяпки.

— Ты это... правда... — буркнул Порфирий Пантелеевич.

— Что — «правда»?! — рассердился атаман. — Сам же сказал, что тёмный он!

— Мало ли тёмных по свету шляются, и всех убивать, что ли?

Тяпка покачал головой:

— Ну, попомни мои слова, Порфирий Пантелеевич. Этот поганец ещё не раз дорогу нам перейдёт. И тут он не зря появился. Много в отряде моём атаманов стало, а нужен один. Атаман Кунам живым этого нюхача не выпустил бы... А ты, князь, что скажешь?

— Я невиновных не казню.

— Ну, раз так, будь по-вашему, — махнул рукой Тяпка. — Рус, отпусти его на все четыре стороны.

— Иди, гнида! — двинул Исая в челюсть Рус. — Твоё счастье, что заступники нашлись! Иначе не сносить бы тебе головы.

Исай сплюнул выбитые зубы и кровь изо рта. Сперва медленно, точно не веря, что уцелел, поплёлся к деревьям, а потом вдруг рванул без оглядки и мгновенно скрылся в кустах.

А недовольный Тяпка ещё долго не мог успокоиться. Подошёл Семён, сказал, что Кезинеру стало намного лучше, он уснул, можно идти дальше. И — пошли, и к обеду следующего дня достигли правого берега Воронежа. Пошли вверх по течению реки, пока к вечеру не увидели заросшее густым лесом устье Становой Рясы.

Уставшие дружинники попадали на землю и уснули. Однако дозор во главе с Русом не дремал. Дозорные обшарили всю округу и только когда убедились, что посторонних ни на ближних, ни на дальних подступах нет, тоже расслабились. Легли и князь с атаманами. Тяпка уже задремал, когда к нему подошёл Семён и тихо шепнул:

— Кезинер очнулся...

Глава пятая

С восходом солнца лагерь дружины князя Даниила проснулся, зашевелился, загудел, как пчелиный улей.

Тярка велел готовить к зиме жилища. На первый случай рыть землянки, а потом валить лес и рубить избы. Решили, что первым поедет в Елец на разведку Конь. Он должен разузнать расположение хором Маркела Буни и заодно послушать разговоры ельчан об общей обстановке в княжестве, о действиях баскака, княжеского окружения и самого Маркела.

Освободившись от первоначальной суеты, Тяпка пошёл навестить Кезинера. Он был уже у него ночью, когда позвал Семён. Однако татарин тогда был ещё слаб, не мог говорить, и друзья только обменялись взглядами.

— Ну что, Мишка, лучше стало? — присел рядом с лежанкой больного Тяпка.

— Лучше... — хрипло ответил Кезинер.

— Ты помнишь, кто тебя казнил?

— Помнишь...

— Кто?

— Маркела с Вагиза напала...

— А почему они тебя крестовали?

— Налетела, как стая шакала... — закашлялся Кезинер. — Ребята побила. Маркела спросила: «Зачем тута?» Я сказала: «Моя дела, где жит». А Вагиза сказала: «Что ты, татара не кочуешь, а жит на урус земля? — И заорала: — Можа, ты и вера меняй?» Я показала креста и сказала, что я христиана. Вагиза ещё больше заорала: «Можа, ты коназ Данила слюжит стала?» Я сказала, никакой коназ не знала, живу сама. А Маркела, хитрая шакала: «Ты и эти, кто убила, во всех избах жит? Кто ещё с тобой жит?» Я сказала, что татара семей христиана ранше жит, а урус тута нет.

— И Буня поверил?

— Я не знала, поверила — не поверила. А вот Вагиза ещё пуще заорала и приказала моя на крест, а слобода жечь. Маркела начала моя спросит ещё о коназ Данила, но Вагиза его перебила и приказала немедля моя казнит, а деревня жечь и уходит коназ Данила искал...

— Понятно, — задумчиво молвил Тяпка. — Вагиз — дурень неотёсанный, слава Богу. Маркел хитёр, но его хитрость уйдёт вместе с его головой. Ладно, брат, отдыхай, — поднялся атаман, бережно потрепал больного по плечу и добавил: — Мы ещё поратимся. Отдыхай...

Работа по устройству лагеря шла полным ходом. Отдохнувшие за ночь люди рыли землянки, валяли и разделывали лес. Князь и атаманы не только руководили, но и сами, засучив рукава, трудились в поте лица. Лишь Рус со своими дозорными были освобождены от строительных работ. И ближе к вечеру Рус прибежал к князю и Тяпке взволнованный и возбуждённый:

— Конь с чужаками!

— Какими ещё чужаками? — вытаращил глаза на брата Тяпка и схватил меч. — Где?

— В лесу, недалече.

— Дружина! — скомандовал князь Даниил. — Оружье к сече готовь! По местам!