Ангелы плачут в июне

Надо же, высмеивала бабушкины страхи, а теперь сама трясусь, как осиновый лист только потому, что свидетельство о рождении оказалось не там, где должно быть. А вдруг его бабушка переложила? Но, нет, она в мой «секретный ящик» обычно не заглядывает.

Усталость навалилась с новой силой. Как всё не вовремя. Отдохнуть бы хоть немного, но нельзя. Сначала нужно решить, что теперь делать?

А какие, собственно, у меня варианты? Быстро собрать необходимое и снова бежать, а потом где-то в забытом богом захолустье начинать всё с начала, гадая, охотятся за мной или нет? Не хочу! Сколько можно?! Разве я в чём-то виновата? Родителей не выбирают!

Я не сомневалась, что дело именно в моём кровном родстве, других версий просто и быть не могло. Тогда что остаётся? Как будет действовать тот, кто прочёл моё настоящее имя и запись в графе «отец»? Вот это нужно выяснить в первую очередь. Только бабушку придётся на время куда-то услать…

* * *

Провожая Василису Аркадьевну на вокзал, я чувствовала себя как минимум чудовищем. Она не простит, когда поймёт, что ностальгические мысли о старой знакомой, проживающей в Липецкой области, как и согласие на поездку, ей внушила родная внучка.

На душе было мерзко — я опустилась до того, чтобы манипулировать единственным близким человеком. Браво, Злата! С другой стороны, как ещё я могла её защитить, не зная, что именно нам грозит и насколько силён противник? Да, у меня есть некоторое преимущество в виде неординарных способностей, но они не уберегут её от пули или ножа. За себя я не боялась — справлюсь. Понять бы, кто меня преследует и чего хочет. Мести? То бишь, справедливости в его представлении? Скорее всего. Тогда почему сейчас он или она, или они затаились? Когда и откуда ждать удара?

Посадив бабушку на поезд, я вернулась домой. Ощущения слежки не было. Странно. Мебельный фургон давно уехал, а наверху в семнадцатой царила непривычная тишина.

На повестке дня стоял один вопрос: кто? Память услужливо высветила наглую фальшивую улыбку Громова. Он вполне мог пробраться в квартиру, пока никого не было. Тогда почему ничего не сказал? Ведь его специализация — шантаж или старший лейтенантпреследует другие цели? В любом случае, этого типа нужно проверить.

Громова я нашла в его кабинете. Он курил у открытого окна и, судя по образцовому порядку на столе, традиционно бездельничал. Мой приход его не удивил, но и не обрадовал.

— В чём дело, ты по мне соскучилась? До субботы вроде ещё далеко? — поинтересовался он, фамильярно перейдя на ты. Я тоже решила не церемониться.

— Соскучилась, только не по тебе, а по Руслану. Мне нужно с ним увидеться. Приведи его, пожалуйста.

О том, что парень ещё здесь, узнала от общих знакомых.

Вот теперь он удивился. Окинул меня оценивающим взглядом и медленно, с расстановкой произнёс:

— Скажи, на кого я, по-твоему, похож? На простодушного деревенского олуха или на совершенно типичную сволочь?

— На сволочь, — не без удовольствия подтвердила я.

Он удовлетворенно кивнул. Не потрудившись затушить сигарету, бросил её в пепельницу и не спеша подошёл ко мне почти вплотную. Не выдержав свинцовой тяжести его взгляда, я отступила и упёрлась в стену. Он сделал ещё один шаг вперёд, фактически прижав меня к стене, и с едва заметной угрозой в голосе спросил:

— Тогда какого чёрта ты являешься ко мне с очередным требованием, заметь, уже во второй раз, ничего не давая взамен?

— Но в субботу…

— До субботы далеко! — холодно отрезал он. — Я и так сделал исключение, хотя обычно авансы не даю! Неужели я непонятно выразился в прошлый раз или всё дело в том, что ты блондинка?

— Я крашеная.

С минуту он сверлил меня пристальным взглядом, затем отступил к столу, процедив сквозь зубы:

— Проваливай!

Я вздохнула с облегчением.

— Вообще-то мне есть, что тебе предложить. Я помогу найти убийцу Вали, а ты станешь героем дня и вернёшь папочкино расположение. Разве ты не этого хочешь?

Тут я, наверное, перегнула палку. Громов помрачнел ещё больше:

— Мне плевать на его расположение, ясно!

— Но не на его деньги. Ты привык жить на широкую ногу, а попав в немилость родителя, лишился привычного содержания. Все твои кредитки заблокированы.

Тёмные брови сошлись на переносице.

— Всё это ты узнала, когда в прошлый раз до меня дотронулась? — недоверчиво спросил он и снова шагнул навстречу, протянув руку вперёд. Наверное, хотел схватить меня или ударить.

Я решительно приблизилась к нему с предложением:

— Дотронься снова, и я буду знать больше!

Это подействовало. Громов замер на месте, а руки засунул глубоко в карманы.

— Ладно, уходи.

— А что с моим предложением?

— Не заинтересован! Убийцу я уже нашёл: твоему драгоценному Руслану предъявлено официальное обвинение.

— На основании? Ты уверен, что это он?

— Ты меня допрашиваешь? — он криво усмехнулся. — Честно говоря, мне плевать убивал он или нет. У меня есть мотив, есть свидетели, которые видели их вместе. Этого достаточно.

Я сочла нужным освежить память «оборотня в погонах»:

— С Сабельниковым ты тоже так считал, а в итоге прозябаешь в провинциальном захолустье без привычного комфорта.

Он молчал.