Ангелы плачут в июне

Не знаю, что он подумал, но возражать, когда я открыла заднюю дверцу и пригласила невольную попутчицу сесть рядом со мной, не стал. Даже бровью не повёл и глаза по привычке не закатил.

— Мы ведь так и не успели познакомиться, — завела я непринуждённую светскую беседу. — Меня Злата зовут, а вас?

— Варвара я, Михасёва, а лучше просто баба Варя — так меня здесь все кличут.

Ну, конечно, таинственная баба Варя не раз фигурировала в воспоминаниях Татьяны, как знакомая Малининых, закармливающая Ларису пирожками. Вероятно, это она и есть — по описанию всё сходится.

— А вы нашли Машу?

— Увы, её сейчас нет дома — вернётся через пару дней.

— Это вам Лида сказала? Не верьте — не вернётся, — вздохнула баба Варя. — Она всем так говорит, когда Маша во все тяжкие пускается. Боится, что опека внучку отберёт.

— Простите, я не поняла. Почему отберёт и где сейчас Маша?

— Да кто же её знает? — развела руками женщина. — Запила, загуляла — она в таком состоянии где угодно может быть. Потому и ребёнка отобрать могут — мать ведь алкоголичка. Бывает, правда, она по нескольку месяцев не пьёт, а потом срывается и всё — пиши пропало. Лида тогда всем говорит, что дочь к родственникам уехала, но село-то у нас маленькое: все всё друг о друге знают. Так что через пару дней вы её точно не дождётесь.

— Очень жаль, — на самом деле особых сожалений не было, всё равно через пару дней уже будет поздно, к тому же я возлагала большие надежды на информацию от Трубачёва. Но кое-что проверить стоило.

— А вы случайно не помните тот день, когда Василиса сломала ногу, это случилось утром или вечером?

Баба Варя вопросу не удивилась и даже особо не задумалась над ответом.

— Утром часов в десять, как раз моя смена была. Помню, привезли её и того паренька, что в лесу с дерева сорвался. У него стопа сломана, у неё — лодыжка, оба стонут от боли, а бедная Константиновна мечется между ними, не зная с кого начать. Шины-то простенькие она им ещё в лесу наложила, ну а я помогла с гипсом. А потом мне ещё пришлось на то место возвращаться — девочка очень просила найти оброненный там фонендоскоп. Халат она тоже в лесу оставила — зацепилась за ветку, когда падала и порвала.

Мы с Войничем переглянулись.

— Ну и как, удалось вернуть потерянное имущество? — небрежно поинтересовался он.

— Да, фонендоскоп я ей принесла, он-то целенький был. А вот халат порвался так, что и не залатаешь. Василиса велела его выбросить, я и выбросила.

— Куда?

— Как куда? В бак с мусором прямо там — в больнице.

Я со вздохом откинулась на кресло: опять тупик! Алан одарил меня через плечо выразительным взглядом и едва заметно кивнул в сторону бабы Вари. Предлагает проверить. Интересно, каким образом? Я что должна броситься к ней в объятия или вырвать зуб для своих исследований? Прежде чем успела сориентироваться, машину резко занесло вправо. Баба Варя, охнув, привалилась к окну, а меня швырнуло прямо на неё. В моём браслете из чёрного гагата, запутались её светлые с заметной проседью волосы. Я с трудом отделила их, постаравшись не причинить боли.

— Извините.

— Пустяки, вы меня на Гагарина возле магазина высадите, сестра как раз за ним, вон в той многоэтажке живёт, — инструктировала баба Варя. — Не люблю я эти бетонные коробки, дом на земле завсегда лучше, а она аж на третий этаж забралась. Вот спасибочки, что подвезли! Сколько я вам должна?

— Нисколько, были рады помочь, — заверила я. — А как же вы обратно доберетесь? Скоро стемнеет.

Она улыбнулась всё той же милой немного грустной улыбкой и сказала:

— Я с ночёвкой, у Тонечки в семье беда — нужно поддержать.

Она вышла и ещё долго махала нам в след, словно родственникам или близким знакомым.

— Странная дамочка, почему ты её не проверила? — тоном учителя, отчитывающего нерадивого школяра, спросил Войнич.

— Как? Обниматься я с ней что ли должна была? От твоих крутых виражей толку никакого — за пару секунд случайного прикосновения много не увидишь. Передо мной стояла лишь картинка немолодой рыдающей женщины, наверное, той самой сестры, у которой беда. И вообще… — я замолчала на полуслове, впившись взглядом в свой браслет. На чёрных крупинках гагата отчётливо белели несколько тонких светлых волосков. — Беру свои слова обратно, твой манёвр принёс-таки результат.

Я осторожно отсоединила волоски и аккуратно сложила один к одному.

— Мне остановиться? — Алан следил за мной через плечо.

— Нет, поезжай только медленно. Я не буду входить в транс, дам установку наблюдателя на один конкретный эпизод.

— А в чём разница? — похоже, ему и вправду было интересно. — Почему в одних случаях ты входишь в транс, а в других нет?

— В первом случае я как бы соединяюсь с разумом человека, вижу всё его глазами, мне доступны его мысли и чувства. А в роли наблюдателя вижу происходящее со стороны. Я не знаю, что в этот момент человек думал и чувствовал. Словом, информация получается неполная, но энергии и времени тратится гораздо меньше.