Ангелы по совместительству. Глаз за глаз 22 - 27

Один месяц прошел, другой - начался, бесконечная карусель поездок, проверок, осмотров и выполнения предписаний пошла на следующий круг. Должность санитарного инспектора оказалась хлопотной, не слишком доходной, но Амиши рассматривал ее лишь как первый шаг для натурализации в Ингернике. Тяжело в его возрасте заново строить карьеру! Все для дочери, все ради нее. Не будь с ним его малышки, белый предпочел бы остаться в Крумлихе и смиренно разделить участь его обитателей.

Казенный фургончик Амиши вел сосредоточенно и не быстро, в который раз мысленно благословляя вовремя приобретенный навык. А ведь бывшие сослуживцы не раз высмеивали "эту городскую блажь!". Теперь же другие беженцы спорили за места черноголовых, а для Амиши единственной сложностью было подтвердить диплом природника так, чтобы звание пастыря третьего класса нигде не прозвучало. Разоблачения он не боялся - всеми правдами и неправдами перебраться через океан смогли немногие, знакомых лиц среди спасшихся не было вообще. Ингернийцы же в реалиях империи разбирались слабо, главное - демонстрировать лояльность и энтузиазм, твердить, что в И'Са-Орио-Те его держала только воля покойной жены, а не то бы он давно... Чудо, что никто не задумался: почему вообще са-ориотский маг так хорошо владеет заморским наречием, на что он его употреблять-то собирался. Вернее, на ком...

Амиши потряс головой. Прочь, прочь эти пасторские мысли! Упаси боги, проскользнет прежняя привычка - все надежды на спокойную жизнь мгновенно пойдут прахом. Потому что сострадание состраданием, а кристалл с отпечатком его ауры ингернийцы записали первым делом.

В поселок на "Узловой" начинающий инспектор прибыл уже в сумерках и не удержался - завернул к почте. Нету ли письма?

Увы, он оказался не единственным припозднившимся посетителем: у стойки получали какую-то посылку две примечательные личности - человек и одаренный. Амиши сглотнул и постарался дышать ровно, идти прямо и вообще - никак не демонстрировать смятения чувств. К изгоняющим без хранителей бывший пастырь привыкнуть не мог, а уж если он верно оценил силу... Черный маг отвлекся от заполнения бланков и окинул белого профессионально-цепким взглядом, словно примериваясь, как ловчее наручники надеть.

- Добрый вечер, мистер Амиши! - спутник колдуна был дружелюбней, да и воспитан лучше.

- Тихой ночи, ясного утра, господин Лемар! Полковник Райк!

Черный снизошел до легкого кивка и вернулся к бумажкам.

- Как ваши инспекции? - продолжил светскую беседу человек. - Не нарушают?

- Всюду мир и благолепие! - Амиши постарался взять себя в руки. - Вы тоже за корреспонденцией?

- Циркуляры, - вздохнул Лемар (расписавшись, где надо, черный немедленно вручил увесистый пакет ему).

Полковник Райк хмыкнул. Оба ингернийца состояли в местной охранке, надзирающей равно за ночными гостями, черной и белой магией, словно это явления одного порядка, и надзирающей, как успел понять Амиши, очень хорошо.

- А вам кто пишет? - неожиданно подал голос колдун.

Бывший пастырь даже опешил.

- Дочка, надеюсь.

Письмо на его имя у клерка действительно было. Черный бесцеремонно заглянул через плечо Амиши и прочитал обратный адрес:

- Михандровские интернат? Знакомое название.

- Неужели? - от близости сильного колдуна пастыря слегка потряхивало.

- Брат одного нашего сотрудника там учится.

- Которого? - заинтересовался Лемар.

- Тангора.

- Черный? - про черных в интернате Амиши ничего не слышал.

- Нет, белый.

- Как это? - не понял маг. Прозвучавшее имя было типично, просто вопиюще черномагическим.

- А каков сотрудник, таково и семейство, - отмахнулся полковник.

- Он уже и не сотрудник, вообще-то! - уточнил Лемар, внеся еще большую неразбериху.

- Такие как он - всегда сотрудники! - не согласился Райк.

"Безумная страна, безумные люди!" Амиши спешно откланялся.

Душа белого рвалась прочь, бывший са-ориотец бежал не оглядываясь, а потому не заметил внимательный взгляд, которым проводил его полковник Райк. Черный был чем-то сильно озадачен.

- Мне одному кажется, что в костер только что плеснули керосину?- поинтересовался он у своего спутника.

Лемар пожал плечами. Он работал в НЗАМИПС не один год, а потому к мистике был не склонен. К тому же, речь идет не о самом Тангоре, а всего лишь о его брате. Может, и не будет ничего.

"Звезда очей моих, свет души и радость сердца...", - Саиль отложила письмо. Велеречивые уверения в любви и многословные описания далекого Суэссона больше не вызывали ответных чувств, не заставляли улыбаться. О тете с дядей в письме опять ничего не было, а ведь тато уверял, что они едут следом и будут вот-вот! Однако месяц проходит, а новостей все нет.

- О чем грустишь? - к замершей у окна Саиль незаметно подошел мальчик.