Ангелы приходят всегда

– Прости, отец Серафим, – старец Салафиил положил руку на сердце, лицо его сделалось скорбным, – это уже со стороны наших экуменистов – явное лукавство. Псалмопевец сказал на все века: «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых». Да, проповедь Православия нужна. Но настоящее свидетельство – это монолог, а экуменизм – это диалог, и православные экуменисты этого не скрывают. Возьми святых Германа Аляскинского и Николая Японского, они обращали в Православие сотни и тысячи без всякого экуменизма. Увы, многим почему-то не ясно, что поскольку антихрист будет всемирным правителем, то и церковь антихристова будет всемирной. И всякие там экуменические «Советы церквей» и межрелигиозные организации – это и есть прообразы и предтечи будущей церкви антихриста. Экуменическое движение может сменить свое название, но дело создания всемирной церкви антихриста будет продолжаться, и нам, православным, важно уже сейчас от этого дела устраниться. То же касается и вообще всей мировой глобализации. Все эти современные объединительные процессы рано или поздно приведут к всемирной империи антихриста. Потому так горько видеть, что некоторые наши ангелы Церкви – православные епископы увлекаются подобными веяниями.

– Но ведь они епископы… – неуверенно протянул иеромонах Серафим.

Старец вздохнул:

– Да, они епископы. Слава Богу, православные епископы будут всегда. Но нужно понимать, что епископы – это апостолы. Преемники апостолов. А среди апостолов находился и Иуда. Так и теперь… Мы должны выбирать православного епископа, а не Иуду, и держаться его.

– Отче, не слишком ли политизировано все это получается? – вновь спросил иеромонах Серафим.

– Нет, аввочка, церковная политика и дипломатия – это как раз то, чем глаголемые официальные церковные представители занимаются. А то, о чем мы говорим, то, о чем у нас сердце болит, – это исповедание веры. Правильная позиция в этих вопросах сегодня равняется верности Православию, а значит, верности Христу. Есть и другие не менее важные вопросы жизни христианина. Я размышлял… – старец закашлялся, достал платок и промокнул губы. Потом продолжил: – Простите, отцы, я поделюсь с вами сокровенным. Вспоминая пример святых, а также наставления моего аввочки-духовника, и еще исходя из личного опыта, я к таким выводам пришел. Вы уж не судите, я назвал это для себя канонами живой веры и по ним испытываю себя, свою совесть. Вот они: не терять свежести веры; смотреть на Святое Православие глазами ребенка и новообращенного; не стать религиозным обывателем; всегда чувствовать главное таинство веры – присутствие здесь и сейчас Живого Бога; непрестанно взывать ко Христу, как младенец к матери; верить до конца.

Замолчали. Совсем стемнело, в двух шагах уже ничего не было видно. В напряженной ночной тиши гулко потрескивали пылающие дрова, напоминая выстрелы.

– Интересно, что сейчас с отцом Лазарем? – прервал молчание иеромонах Серафим. – Где он теперь? Где инокиня Неонилла?

Старец Салафиил вздохнул:

– Нужно надеяться и молиться, много молиться. Остальное в Божиих руках.

Глава двенадцатая

ВЫХОДА НЕТ

Скоро рассвет, выхода нет,

ключ поверни и полетели.

Нужно вписать в чью-то тетрадь

кровью, как в метрополитене:

«Выхода нет». Выхода нет.

(«Сплин»)

Инок Лазарь прогуливался по дорожке, петлявшей между высоких сосен. Пахло лесом. Пожухшие стебли высокой травы напоминали о близком конце лета. Парило.

За несколько дней он хорошо изучил территорию закрытой спецдачи ФСБ, куда его привезли после разговора с «серым человеком».

«Выхода нет, – размышлял Лазарь, – Получается, я впрямь должник "конторы". Они спасли Неониллу, они спасли меня… Посоветоваться бы со старцем. Но как? Комитетчики, разумеется, знают про пустынников и отца Салафиила, но специально им напоминать про старца и братию не хочется. С другой стороны, кто знает, правдива ли информация, которую я видел в телесюжете? Где Неонилла? Действительно ли ее освободили, жива ли она? "Серый" обещал сегодня привезти подтверждение, но устроить мою встречу с Неониллой категорически отказался. Все это странно… Бежать? Но тогда нужно так плотно лечь на дно, что ни отца Салафиила, никого из церковного круга увидеть не придется. А как жить без них? С другой стороны, работать на ФСБ – это тоже значит не вернуться в пустыню. Неизвестно еще, чем в этом случае заставят заниматься».

Лазарь остановился, заметив на земле, под хвоей, красноватую шляпку сыроежки. Присел.

– Сыроежка, сыроежка, можно, я тебя съем? – сказал он иронично грубым голосом, чтобы самого себя развеселить.

И ответил пискляво:

– Не ешь меня, серый волк, я тебе еще пригожусь.

И опять грубо:

– Так ты мне уже пригодилась, чтобы съесть!

Сзади к иноку Лазарю приблизился «серый человек»:

– С кем беседуете? Неужели в затворе выучили язык трав и цветов?

Лазарь резко поднялся:

– Вы готовы подтвердить, что Неонилла жива?

– Естественно. В этом пакете фотографии монахини в больнице и запись моей сегодняшней беседы с ней, послушайте на досуге. Но я бы не сказал, что все очень гладко.

– В смысле!?