Ангелы сирийского неба

– Не надо. Вы хотели встретиться со мной, ведь так?

Станислав взглянул на начмеда.

– Ты, Коля, слил меня?

– Я вообще как рыба об лед.

– Никто вас не сливал, и вообще, что за жаргон? – вновь вступила в разговор Топалова. – Неужели думали, будто я не замечаю, какими глазами вы смотрите на меня?

– Какими же?

– Не буду комментировать. По-моему, все поняли, что к чему.

Левин вздохнул и заявил:

– Ну а поняли, тогда выпьем. – Он взглянул на техника и Масатова.

Юдин открыл бутылку водки.

Топалова перевернула бокал.

– Извините, я не пью!

– Что так? – поинтересовался Масатов. – Больны?

Командир повертел пальцем у виска.

– Думай, Костя, прежде чем говорить.

– А чего, командир, думать, раз все в открытую пошло? Ладно, нам нельзя больше двухсот граммов, потому что полеты, перегрузки и прочие неудобства героической профессии, а какие проблемы в медицинском пункте?

– А что, Костя, не пить человек просто не может? – с улыбкой осведомилась Топалова.

– Где-то и когда-то, еще в детстве, я фразу одну вычитал. За достоверность ручаюсь, запомнил. А звучит она так: «Ненавижу пьяниц, понимаю пьющих и с подозрением отношусь к непьющим».

– По-моему, это сказал Максим Горький. – Топалова вновь улыбнулась.

– Может быть.

– И к чему ты сказал это? – Пестов пожал плечами. – Я смотрю, мой герой-штурман совсем растерялся.

– Растеряешься тут! Говоришь, каждое слово обдумываешь, а вдруг бац – и без толку все усилия.

– Ладно, не переживай.

Техник разил водку, шампанское открывать не стал.

– Ну и за что пьем? – Начмед потер руки. – За день рождения вроде нельзя раньше времени.

– За знакомство, – предложила Топалова.

– Да тут все друг друга знают, – проговорил Масатов. – Хотя какая разница? Для повышения тонуса пьем.

Он опрокинул рюмку. Выпили и остальные офицеры.

Вскоре дело дошло до второй. Учитывая, что наливали по пятьдесят граммов, до контрольной дозы еще оставался запас.

Левин повеселел.

– Ловко вы нас раскусили, Маша. Могу я к вам так обращаться?

– Если по имени, то давай и на «ты».

– Согласен. Ловко ты нас раскусила.

– А для чего ты устроил этот спектакль, да еще друзей своих привлек? Не мог в свободное время зайти и сказать то, что хотел?

– Ты стала бы меня слушать?

– Не погнала бы. Все же я воспитанная женщина.

Начмед, еще до вечеринки принявший на грудь двести граммов спирта, тщательно охраняемого от других любителей горячительного, сказал:

– Да, Маша у нас из интеллигентной семьи. Отец…

– Не надо, Николай Владимирович. Это не столь важно.

– Как скажете, Маша.

После четвертой рюмки все расслабились, начмед же порядком захмелел.

Пестов отправил техника проводить майора до его модуля и шепнул у двери:

– Проводишь, ступай к себе.

Старший лейтенант Юдин кивнул:

– Понял, командир!

– Давай!

Топалова посидела еще некоторое время, поднялась и сказала:

– Я тоже пойду, товарищи офицеры. Вам отдыхать надо. Не пейте больше.

– Я провожу тебя? – спросил Левин, не питая особых надежд на согласие женщины.

Но Мария неожиданно непринужденно проговорила:

– Проводи, если хочешь.

– А не боишься, что по городку слухи разные пойдут?

– Нет, не боюсь.

– Ведь могут подумать…

– Так ты идешь? – прервала капитана Топалова.

– Конечно.

Стас кивнул бывшему командиру:

– Я ушел. Спасибо за все, Паша.

– Давай!

Левин с Топаловой ушли.

Пестов и Масатов быстро прибрались, убрали бутылки, помыли рюмки, которые надо было возвратить в столовую.

Бутылку шампанского майор поставил в холодильник и подумал:

«На Новый год выпьем. До него осталось всего ничего, два месяца».

Константин тоже ушел. Павел прошел в жилой отсек, присел на кровать, достал сотовый телефон, посмотрел на дисплей. 21.20, значит, дома одиннадцатый час. Сын, конечно, уже спит, а супруга вряд ли.

Она допоздна засиживалась со школьными делами, особенно после сочинений. Ведь каждое надо было прочесть и оценить. Трудная и малооплачиваемая работа.

Парадокс. Учителя, медработники, такие же государственные служащие, как и чиновники, скажем, в мэрии, областном правительстве. А ведь рядовой клерк в этих конторах получает на порядок больше, чем тот же учитель.

Про депутатов и говорить нечего. Те, пользуясь статусом, сами определяют, каким будет их денежное вознаграждение. Себя они, конечно же, не обижают, хотя зарплата эта им на карманные расходы идет. Посмотришь на списки депутатов областной или городской Думы, так учителей и медиков в них нет. Если только директора, ректоры и главные врачи. Остальные – банкиры либо предприниматели. Такая вот она у нас, народная власть.

Да и черт с ней. Доизбирались и дослужились. Доверие к местной власти составляет меньше десяти процентов, явка на выборы – не более семнадцати. Нормально, черт бы их всех побрал!

Пестов набрал номер жены.

Сперва послышались длинные гудки, потом наконец-то:

– Алло, Паша? Здравствуй, дорогой!

– Добрый вечер, Оля. Не поздно звоню?

– Господи, да я рада тебя слышать в любое время суток.

– Игорь спит?

– Да, в десять едва уложила. Все по смартфону своему переписывался с какой-то девочкой.

– А что за девочка, не узнала?

– Ему скоро пятнадцать. У него, Паша, уже есть личная жизнь.