Ангелы тоже люди

время ее не вылечило. Это касалось всего: на работе должно было быть все безупречно - у

нее свой цветочный магазин, где всегда самые свежие и самые красивые цветы во всем

городе, идеально подобранные, оформленные и расставленные. Дома всегда - образцовый

порядок: все убиралось, делалось и подавалось точно вовремя и именно так, как положено.

Муж и дети были тоже идеально ухожены, наглажены, накормлены. Того же самого -

совершенного порядка - мама всегда добивалась и от окружающих. Бедный папа! Он

бесприкословно сносил все мамино «обтесывание», все ее драконовские распорядки -

всегда клал зубную пасту на место, никогда не бросал носки где попало, был

безукоризненно вежлив. Перечислять можно было бы до бесконечности. Только в одном

он не поддался «дрессировке». Его глаза были всегда до неприличия веселые и какие-то

счастливые. Мама могла распаляться и отчитывать его часами за какую-нибудь мелочь, а

он только улыбался, глядел на нее счастливыми глазами и иногда успевал поцеловать

ворчливую жену в шейку или ласково что-то ей прошептать на ушко. Мамин гнев тогда

спадал на нет, и мир в семье восстанавливался. Катя, начиная с подросткового возраста,

противилась маминой муштре и часто делала что-нибудь просто назло, вот такой у нее

был бунтарский характер. Они громко ссорились, и разнимал их только отец. Вернее, не

разнимал, а уводил Катю в ее комнату и там рассказывал какие-нибудь смешные или

поучительные истории, а иногда просто сажал на колени и, баюкая, гладил по голове.

Просто так, без слов. Но от этого становилось хорошо и спокойно на душе, и не хотелось

уже ни протестовать, ни просто с кем-нибудь спорить. А потом он шел к маме и тоже

долго и тихо о чем-то с ней шептался. Интересно, какие слова он находил? В любом

случае, мама постепенно успокаивалась, и через некоторое время они уже вдвоем чему-то

смеялись...

- Пап, не поняла, где мама пропала?

- Она сегодня меня на кухню не пускает. Сама делает что-то, ужасно нервничает, я ее даже

не трогаю. Уверен, она слышала звонок в дверь и поняла, что ты уже приехала. Но не

торопится выйти, хочет доделать все до конца. Ты же знаешь, какая она у нас терпеливая.

Вот я никогда бы не выдержал столько не выходить, зная, что ты уже здесь.

Он погладил ее по волосам и заглянул в глаза.

- Ну как ты? Тысячу лет мы тебя не видели, редко заезжаешь к нам. Как Виктор?

- Все в порядке, как всегда. Работает. Он сейчас разрабатывает один очень интересный

проект, только о нем и разговоры. У меня тоже окей. Сейчас готовлю презентацию для

очень крупного заказчика, работы по горло.

- Ну уж нет, сегодня я тебе говорить о работе не позволю! Во всяком случае в моем доме! -

мама вплыла как всегда грациозная, с прямой спиной, неся в руках поднос, источающий

удивительный аромат еды. Поставив его на стол, она обернулась к дочери и легко

поцеловала ее в обе щеки.

- Здравствуй, милая. Наконец-то! Если бы не годовщина, так и вообще бы позабыла о

родителях! Виктор, конечно же, не смог, как всегда занят!

- Не смог, мамочка. У него завтра очень важная встреча.

- Ну и ладно, посидим втроем, как раньше, когда ты была еще маленькая, - быстро

вмешался отец, пытаясь предотвратить долгие препирательства по поводу и без.

- А в чем это ты одета? Небось, как с дороги приехала, так и уселась. Надеюсь, ты

привезла с собой какую-нибудь приличную одежду? Все-таки серебряная свадьба у

родителей не каждый год бывает!

Катерина обреченно кивнула.

- Тогда быстренько в ванную, потом переодевайся и ровно через полчаса я жду тебя к

столу. И чтобы без опозданий! А с отцом еще успеете наговориться, целый вечер впереди.

Ровно через полчаса, когда Катя вышла из «своей» комнаты, на столе уже были

расставлены праздничные тарелки, бокалы, вилки-ложки сияли безукоризненным блеском,

как будто их только что купили, на столе гордо стояли любимые семейные салаты:

«Оливье» - куда же без него, «Шапка Мономаха», украшенная темно-бордовыми

семечками граната, огурцы-помидоры - и где только мама взяла их ранней весной, а

посередине красовалось огромное блюдо с фаршированной индюшкой, вокруг которой

уютно расположились картошины в золотистой корочке. Еда источала такие

непереносимые на голодный желудок божественные ароматы, что хотелось наброситься

сейчас же и съесть все... ну, или почти все...

Хлопнула пробка от шампанского, и золотистый напиток запенился в высоких

хрустальных бокалах, роняя блики на скатерть.

- Ну что ж, - вставая, начал отец, - если вы мне позволите, я хотел бы поднять бокал за

самую прекрасную женщину на свете, самую красивую, умную, добрую, самую любимую

- за мою жену. С тех пор, как мы встретились, я каждый день благодарю Бога за то, что

такая умница, красавица полюбила меня, тогда простого парня, и любит меня уже

двадцать пять лет, и я даже не знаю, чем заслужил такое счастье. За тебя, любимая!

Он наклонился и поцеловал жену, а Катя подумала, какие же они еще у нее молодые, как

блестят их глаза, когда они смотрят друг на друга.

Когда отец сел, Катя спросила:

- Мам, а почему вы мне никогда не рассказывали, как познакомились, как влюбились? Дай

отгадаю! Наверное, это было на танцах!