Ангелы тоже люди

имени, и уже даже решилась войти на ту, другую, темную сторону, когда услышала шорох

и чьи-то шаги. В глубине потустороннего клубящегося мрака обозначились сначала две

тени, а потом оттуда вынырнули сначала Дарсик, тут же кинувшийся навстречу Веронике,

а потом и Лейла. Девочка выглядела необычно уставшей и бледной. Увидев Веронику, она

как обычно не кинулась ей радостно навстречу, а устало махнула рукой, предлагая

подальше отойти от этого мрачного места. Они расположились рядом с ее плитой. Пахло

свежей, пробивающейся зеленью и землей, приглушенно пересвистывались птицы, как бы

уважая покой этого места. Вероника внимательно оглядела девочку. Она выглядела

осунувшейся и встревоженной чем-то, под ее большими печальными глазами пролегли

темные круги.

- Что-то случилось? Ты выглядишь не особо...

- Надо сказать, ты тоже, - отпарировала та, мельком взглянув на встревоженную,

растрепанную Веронику.

- Ты же говорила, что никогда туда не ходишь, - Вероника качнула головой в сорону

темной половины. - Вроде бы ты раньше боялась... Зачем сейчас тебя туда понесло?

- Так, кое-что узнать надо было. Ладно, давай об этом не сейчас. Ты-то как? Давно не

виделись.

- Плохо... Лежу в больнице, доктора ничего не говорят... Послушай, может, ты знаешь, что

со мной? У тебя же необычные возможности, я знаю.

Лейла устало покачала головой.

- Не требуй от меня невозможного. Даже если бы я о чем-то догадывалась, что-то знала...

Во-первых, это всего-навсего мои предчувствия, даже если они часто и сбываются.

Жизненные сплетения очень изменчивы, и я могу ошибаться. Во-вторых, моей большой

ошибкой стало даже то, что тогда, в самый первый раз, я с тобой заговорила. Нам нельзя

общаться с живыми, а тем более хоть как-то вмешиваться в их жизнь, а значит, и в

божественный замысел. Мы за это можем крупно поплатиться.

- Чем? Что может быть хуже, чем скитаться одинокой, заброшенной душой среди

могил,ожидая неизвестно чего?!!

- Не говори о том, чего не знаешь, - резко оборвала ее Лейла. - Хуже может быть мрак. А

здесь у меня есть главное - надежда.

- Надежда на что?!!

- Надежда на то, что когда-нибудь все это изменится...

Вероника молчала. Где-то в глубине души она понимала, что девочка права, у нее есть

свои причины, и она не имеет права давить на нее, прося о помощи. Но с другой стороны,

ей было горько и обидно, что та не захотела ей помочь, или не могла... Да какая разница.

Главное, что пытка неизвестностью продолжается, и каждую ее минута можно было

приравнять к десятилетию.

Вероника проснулась с еще более тяжелым сердцем. Голова болела. Эти головные боли

преследовали ее с самого детства, она к ним даже привыкла. Но в последнее время они

стали чаще и сильнее, а сегодня с утра мозги просто раскалывались. Застонав, Вероника

перевернулась лицом к тумбочке и посмотрела на светящийся циферблат часов. Еще

оставалось время немного поспать, до того момента, когда громко распахнется дверь в

палату и сестра прикажет громким голосом просыпаться для сдачи очередных анализов.

Пожалуй, этот голос она запомнит навсегда как одно из самых неприятных ощущений

своей жизни.

Мир рухнул через полторы недели пребывания в больнице. Веронику с отцом вызвал на

собеседование заведующий отделением - тучный мужчина в белом халате, едва

застегивающимся на пузе и белой шапочке, прилепленной на затылке крупной, кучерявой

головы на манер тюбетейки. Стараясь быть очень тактичным, он объяснил, что в мозгу у

Вероники найдена небольшая опухоль, которая, вероятнее всего, существовала уже давно,

не причиняя ей особых неудобств. Однако беременность дала толчок к ее росту, и сейчас

опухоль развивается быстрыми темпами. Требуется срочная операция. В клинике работает

один из лучших специалистов по таким операциям в Москве, он уже дал свое согласие и

уверен в успешном исходе. Но есть одно «но». Ребенок длительного глубокого наркоза не

перенесет. К тому же рожать с подобным диагнозом вообще опасно.

Выслушав мягкую, вкрадчивую речь доктора, Вероника медленно сползла со стула, отец

едва успел подхватить ее.

- Я не позволю убить ребенка, - упрямо склонив голову и прижимая руками к себе

располневший животик, Вероника повторяла одну и ту же фразу в ответ на все уговоры

близких. Отец, буля и Данил сидели рядом с ее кроватью и не знали, какие еще доводы ей

нужны, чтобы понять - есть один реальный шанс выжить, и это - операция, и как можно

быстрее. Врачи дали на подготовку всего неделю, втечение которой ей проводили

дополнительную терапию, но это вряд ли могло что-то изменить. До операции оставались

считанные сутки, а согласия пациентки так еще и не было получено. Теперь головные

боли мучали ее ежедневно, но от чего точно, она не знала - то ли от растущей у нее в

голове опухоли, то ли от постоянных нервов и слез.

- Послушай, - опять начал Данил, - я обещаю, мы постараемся, ты вылечишься, и у нас еще

будут дети, много детей, если захочешь.

- Возможно, мне нельзя будет вообще больше иметь детей...

- Это только возможно. Но так остается надежда. А без операции шансов выжить

практически нет ни у тебя, ни у ребенка. Ты еще родишь другого.