Ангелы во брони

– Они хотят все похоронить! Раз и навсегда! «Долгострой», разумеется, прикроют. Склад «сырья» и «обработки» перенесут в более безопасное место. И продолжат в том же духе, – продолжил после паузы Юрий Сергеевич. – Все очень просто, ребята. Угорь слишком хорошо отладил бизнес – пообещал, что сумеет в результате опытов получить некий эликсир молодости. И убедил очень многих людей, обладающих большими капиталами. И властью.

– Откуда вы это знаете? – спросил Максим. – Обычная версия?

– Один умный человек сообщил. Он тоже давно копает под Угря, но без всяких успехов. Я вам про него раньше не говорил… Потому как бесполезно все это.

– Что за человек? – уточнил Водорезов.

– Пропащий человек. Смертник. Вам он не помощник. Давайте решать один раз и навсегда! Задний ход даете?

– Вы, Юрий Сергеевич, лаборатории, рефрижераторов не видели… Трупов, вырезанной семьи, которую я охранял, не видели.

– Видел, – кивнул Юрий Сергеевич. – На фотографии, правда. Но что тебе на сегодняшний день нужно, Богданов? Все твои враги мертвы – Угорь мертв, Каляев мертв, Генрих…

– Но что из этого? Найдутся другие…

– Пушкину замены нет, – вставил свое слово Водорезов. – Тарковскому, Цою, Высоцкому замены нет. Второго Евстигнеева никогда не будет. А этой сволочи всегда замена найдется.

Никто не возразил. В самом деле – сволочам переводу нет, а вот с талантливыми поэтами, кинорежиссерами, артистами ныне серьезный дефицит. Даже не с гениальными, а просто с хорошими.

– Смотри, полковник, что получается, – взял инициативу в свои руки Водорезов. – Мафия зачистила концы, убрала всех лишних. Кто остался во главе системы, созданной Угрем-Сторожевым?

– Какая разница? – неожиданно злым и раздраженным голосом отозвался Яковлев. – Я выхожу из игры, что и вам советую. У меня дочь, а у нее со здоровьем проблемы! Серьезные! Вот это меня волнует… Ну что нам еще нужно? Угорь мертв, возглавить столь крупное «предприятие» очень непросто. Не исключено, что все само собой рухнет, как минимум законсервируется…

– Поэтому я спросил, кто станет во главе? – настаивал Николай.

– Понятия не имею. Этого Лешу, про которого вы рассказывали, я знаю. Не лидер. Хоть и с самого «верха», – полковник кивнул в потолок, – но лишь исполнитель.

– Я тоже так думаю, – согласился Водорезов.

– Генерал из моего министерства? Ни в коем случае, – категорическим тоном продолжил Яковлев. – Опять же на подхвате, в холуях. Как Каляев у Альфреда Степановича.

– У Альфреда Степановича, – повторил за полковником Николай. – Слушайте, а почему Сторожеву дали прозвище Угорь?

– Потому что выкручивался из самых безнадежных передряг, – ответил Яковлев. – Хитрый, умный, коварный…

– А что, если… он и сейчас сумел выкрутиться? – спросил Николай.

Полковник хмыкнул, Максим покачал головой, вопросительно посмотрел на командира.

– Да нет. Газеты писали, по телевизору труп показывали… – отозвался полковник, но не слишком уверенным тоном. – С чего ты это взял, Водорезов?

– Интуиция. Когда я беседовал с этим Лешей, шестеркой на подхвате, как ты его, Юрий Сергеевич, охарактеризовал, то несколько раз назвал покойного Альфреда Степановича уродом, мразью и козлом вонючим. Сначала просто к слову пришлось, смотрю, занервничал Леша, так я умышленно продолжил в том же духе. Сначала подумал, что он и мертвого Угря боится. А потом сообразил – а почему мертвого? Что, если Угорь весь наш разговор сейчас слушает и выводы делает?

– Тогда козла вонючего он тебе, командир, не простит, – вставил Максим.

– И это все? – спросил, чуть помолчав, Юрий Сергеевич.

– Не хотите верить? – парировал Водорезов.

– Скорее наоборот, – тяжело вздохнул полковник, – если Угорь жив… Даже не знаю…

Настроение полковника менялось чуть ли не каждые пять секунд, он то взбадривался, выпрямлял спину, то, наоборот, сутулил плечи, превращаясь в пожилого утомленного жизнью человека.

– Даже не знаю, – повторил он.

– А я знаю, – отрезал Водорезов, – если Сторожев жив, он продолжит свое черное дело. С не меньшим, а то и с куда большим успехом. А мы… Мы будем жалкими пешками в его руках. Ведь именно с нашей помощью он устранил Генриха, да и Каляева с Мятликовым. И тут же заменил их на ментовскую крышу. Он действительно очень умен и изворотлив, этот Угорь.

– Ладно, гвардейцы! – Юрий Сергеевич в очередной раз приободрился. – Если Угорь жив, то он уже не сможет легализоваться в открытую, – полковник кивнул в сторону газеты, лежащей на журнальном столе. – Официально его похоронили, поэтому скорее всего он отсидится за границей, возможно сделает пластическую операцию. Но, прежде всего, он лично эвакуирует базу. Этого он посторонним лицам доверить не сможет.

– У нас вначале был разговор о каком-то смертнике? – напомнил Максим.

– О смертнике? – усмехнулся Яковлев. – Он не совсем смертник, конечно же. Главное, терять ему нечего, а к Сторожеву личные счеты. Кровник, одним словом.

При последних словах полковник усмехнулся, но не столь бодро, как в начале фразы.

5