Ангелы во брони

Генерал знал и поэтому ничего не ответил. Он вновь взялся за коньяк и вновь отхлебнул прямо из горлышка. Когда вернул бутылку на место, коньяка в ней оставалось на самом донышке, что называется, на один палец. Алексей Алексеевич взглянул на часы, висевшие на стене, сверил со своими, наручными:

– Впрочем, вы правы. Времени у десантников нет, силовой поддержки нет, оружия тоже нет. Против танков с вилами не пойдешь. Я не буду никому ничего докладывать, не буду огорчать нашего общего делового партнера. Тем более завтра днем он на некоторое время покинет нашу страну.

Генерал благодарно кивнул, чуть помялся и допил-таки остатки коньяка.

Спустя час после «отрубания "хвоста" Максим приехал по адресу, который полковник Яковлев дал ему заранее. Равшан узнал его с первых же секунд, рядовой Богданов за прошедшие годы не сильно изменился.

– Зарядку по-прежнему делаешь? – спросил капитан, пожимая крепкую ладонь Максима.

– Когда время есть – делаю, – ответил Богданов. – Вот сегодня удалось.

– Таким образом – нас четверо, – перешел к делу Николай. – Полковник, ты с нами?

– В смысле? – переспросил Яковлев.

– В смысле выхода на боевую операцию. Со стрельбой и прочими сопутствующими. Неволить на такое дело не буду, ты и так нам хорошо помог.

– У меня сердце, у меня желудок, – усмехнулся Юрий Сергеевич, – язва или инфаркт. Кирпич на голову упасть может… Поэтому иду с вами.

– Тогда командование переходит ко мне, – категорично заявил Водорезов. – Возражения есть?

Возражений не последовало.

– Для начала послушаем Максима, – продолжил Николай, – он побывал на объекте «Долгострой» несколько раньше меня, но разузнать успел гораздо больше.

– Рассказывать мне особенно нечего, – заговорил Максим, стараясь быть кратким и говорить по делу. – После Чечни я вернулся в цирк, но как-то не работалось. Однажды нас, цирковых артистов, вызвали на так называемую «корпоративку». Ну повеселить богатых, которым уже лень доехать до цирка. Отработали программу, все как положено. Но в одном из зрителей я узнал того, кто был тогда в Чечне. Того самого, с дергающимся лицом. И дальше действовал уже на автомате. Сумел в антракте подойти к одному из телохранителей, завязал разговор. Сказал, что мне надоело работать в цирке и я хочу стать бодигардом. Тот дал мне адрес школы телохранителей, я уволился из цирка и за короткое время приобрел нужные частному охраннику навыки. И все это время я пытался что-либо узнать о том господине с нервным, дергающимся лицом. Но ничего не узнал. Едва я направлял разговор в данную область, мои собеседники замолкали. У меня были намерения поступить к этому Угрю (тогда я еще не знал этого псевдонима) в охрану. Я искал связи и наконец нашел. Меня взял к себе один из серьезных предпринимателей, компаньон Угря. Очень точное погоняло, кстати говоря… Там же вертелся этот Мятликов, зять генерала Каляева. Я думал, что все они заодно, очень хотел ухватить нить. Выбор остановил на Мятликове, он был слабовольным, и я смог бы через него выйти на главное лицо…

– Максим, а зачем тебе все это? – неожиданно перебил Богданова Равшан.

– Зачем? – переспросил Максим. – Скорее не зачем, а почему. А потому, что, увидев этого Угря среди зрителей, я понял, что всего лишь шут для всех этих гнид. И в Чечне, извини, Николай, я был шутом, а Угорь и его шайки вертели мной как хотели… Да и цирк мне поднадоел. Азарта нет, зрителей мало, выходов на телевидение никаких, все за деньги. Наша труппа все больше и больше скатывалась на уровень бродячих фигляров.

– А ты хотел быть современным Олегом Поповым? – спросил полковник.

– Олег Попов один, второго не будет. Я хотел быть самим собой, но я хотел быть артистом, а не кривляющейся обезьяной. На нас же приходили смотреть, точно в этот самый вонючий обезьянник. Ну да ладно, цирк цирком, но мне хотелось доказать, что я чего-то стою сам по себе. Не в труппе и не в строю. Да и те рефрижераторы из памяти не выходили. Так вот, я сделал ставку на Мятликова, но внезапно нашел союзника в лице своего хозяина, того самого человека, семью которого я тогда охранял. Он, заметив мой интерес к Мятликову (мы к тому времени с ним немного сдружились, я хоть и был охранником, но Мятликов, оказывается, помнил меня, так как еще недавно ходил в цирк со старшим сыном), рассказал мне, что Павел Борисович нехороший человек и связан при этом с еще более нехорошими людьми. «Как же вы имеете с ними дело?» – спросил я. Тот грустно пожал плечами и ответил, что жизнь сложна, он очень сожалеет, поэтому старается в ближайшее время выйти из игры. На этом разговор закончился, и я почему-то ему поверил. Ведь он ни на что меня не провоцировал, просто предупреждал. Далее был еще ряд всяких не очень существенных событий, которые я опускаю, тем не менее в скором времени я сумел узнать адрес базы, которую вы именуете «Долгостроем».

– Каким образом? – не удержался от вопроса Юрий Сергеевич.