Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Членами комиссии прежде всего были Пьер де Латильи, графы Эвре и Сен-Поль, а также счетоводы Жан де Даммартен, Реньо Барбу, Жоффруа Кокатрикс и Фремен де Кокрель. К тому моменту, когда короля одолел смертельный недуг, комиссия, у участников которой, само собой, были и другие дела, еще не закончила работу, и умирающий король, по просьбе своего камергера, приказал продолжать расследование. Людовик X увеличил количество проверяющих, и среди них оказались также и противники Мариньи. [1425]Но, на самом деле, если бы при назначении новых участников Людовик руководствовался предвзятым мнением по отношению к Ангеррану, объяснить окончательное положительное решение было бы невозможно. Он всего лишь расширил состав участников, сохраняя все такое же благосклонное отношение к Мариньи. В окончательный состав комиссии вошли графы Пуатье, Валуа, Эвре и Сен-Поль, Людовик Клермонский, Гоше де Шатильон, Миль де Нуайе, Гильом д'Аркур, Этьен де Морне, Матье де Три, Жан де Гре, Арпен д'Аркери, Жан де Мариньи и уже упоминавшиеся мэтры счетов. Таким образом, комиссию пополнили принцы, помимо Людовика д'Эвре, и высокопоставленные чины, помимо Ги де Сен-Поля, а также коннетабль, два маршала и камергер Франции, Матье де Три, политический вес которого, как мы сказали, в то время стремительно увеличивался. Этьен де Морне, естественно, заменил своего предшественника, предыдущего хранителя печати, Латильи; он был всецело предан Карлу Валуа, у которого некогда был камергером. [1426]Вместе с тем нужно заметить, что Жан де Мариньи, которого никак нельзя было заподозрить во враждебности к собственному брату, также стал участником комиссии. Через месяц уполномоченные лица предоставили отчет. В его составлении не принимали участия, судя по списку авторов, ни граф Сен-Поль, ни Матье де Три, ни Жан де Мариньи. Двадцать четвертого января 1315 г. Людовик X подтвердил правильность всех счетов, составленных Ангерраном де Мариньи, а также полностью и окончательно снял с него все обвинения в недобросовестном управлении финансами казны Тампля, Лувра и королевской Палаты. Камергера, поскольку оправдательные документы свидетельствуют о том, что он все еще занимал эту должность, объявили невиновным люди, среди которых не все, но многие были его врагами, и они не упустили бы ни малейшей неточности. Значит, они действительно ничего не нашли.

Это королевское решение могло показаться окончательным. Мариньи, в чем мы уже убедились, оставался душеприказчиком короля, но тем не менее он не был уполномочен заниматься распределением завещанного имущества. Согласно февральскому указу 1315 г., душеприказчики Филиппа Красивого, в числе которых был и Мариньи, предписали королевским казначеям выплатить некоторым из них указанные в различных документах или грамотах суммы: аббату де Сен-Дени, Реньо д'Обиньи, Пьеру д'Этампу и Пьеру де Шамбли. [1427]Это не доказывает того, что Мариньи отстранили от всех финансовых должностей. Но срок действия чрезвычайных полномочий, предоставленных ему предписанием от 19 января 1314 г., безусловно, завершился одновременно с восшествием на престол Людовика X.

И все же проверка счетов, заверенная 24 января 1315 г., по всей видимости, была окончательной, поскольку Мариньи продолжал отвечать за сохранность казны Лувра, являясь комендантом этого замка, а также, будучи камергером, распоряжался финансами, находившимися в королевской Палате, то есть личной королевской казной. Кроме того, он оставался членом королевского Совета: именно на заседании Совета в марте 1315 г. между Карлом Валуа и Ангерраном де Мариньи разгорелся решающий спор.

Это, по всей видимости, произошло 11 марта. Карл Валуа обратился к Мариньи как к тому, кто отвечал за назначение казначеев и до текущего момента осуществлял руководство финансами, с вопросом: как так вышло, что казна опустела? Речь шла уже не о ведении счетов и не о регулярности их предоставления, а о неоспоримом факте – об отсутствии денег в кассах. Вполне возможно, что этот вопрос не случайно прозвучал именно в преддверии коронации. [1428]

Что стало с прибылью, полученной после переоценки монеты и увеличения налогов? На какие средства Мариньи строил дворцы и закупал драгоценные вазы? Жан де Сен-Виктор, у которого мы позаимствовали версию этого рассказа, [1429]ставит на первый план жалобы парижан на Мариньи, о которых мы уже упоминали. Что же ответил Ангерран? Что он действительно получал деньги от фламандцев, но лишь затем, чтобы иметь возможность их погубить! Именно это рассказывали в Париже о разразившееся скандале, [1430]но нам кажется невероятным, что Мариньи мог бы столь наивно признаться в подобном злодеянии, в то время как его об этом даже не спрашивали. Эти слова не имели бы никакого отношения к заданному вопросу: почему казна пуста?