Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Для Ангеррана коллегиальная церковь в Экуи, являвшаяся не простым культовым сооружением, а святилищем всего домена и фамильной усыпальницей, была одной из главных составляющих его престижа и величественным подтверждением его успеха.

Часть вторая Внутренняя политика

Глава III Карьера Мариньи

1. Начало карьеры Ангеррана де Мариньи

Нам ничего не известно о рождении, детстве и юности Ангеррана. Эти годы, скорее всего, прошли так же, как у любого знатного молодого человека, не имеющего большого состояния и получившего начальное образование, которое, впрочем, дало ему действительно полезные знания. Он никогда не был студентом, иначе его карьера могла бы сложиться по-другому: Мариньи так и не стал легистом. Он рано приобщился к военному искусству, поскольку мы еще увидим его сражающимся; возможно, как считал П. Ансельм, [464]он являлся оруженосцем Гуго де Бувиля, или же его сержантом, как сообщает нам Жоффруа Парижский. [465]

Имя Ангеррана де Мариньи впервые появилось в документе от 10 сентября 1295 г., в день, когда он заплатил сорок ливров тамплиеру, брату Жану, кассиру казны Тампля. Эта сумма была долгом королевской казне, так как запись об этом занесена в долговую книгу (in libro ad debetur); [466]без сомнения, Мариньи обладал полномочиями, которые позволяли ему манипулировать крупными деньгами, но за неимением точной информации мы не можем ничего утверждать. На следующие три года он исчезает из нашего поля зрения, но вполне возможно, что уже с 1295 г. он стал служить хлебодаром у королевы, и в этом качестве мы встречаем его 14 июля 1298 г. [467]Он оставался хлебодаром королевы, по крайней мере, до июня 1300 г., или даже до 1302 г. На этот период мы располагаем списками тех, кто входил в штат отеля короля, [468]но не королевы. Королевский указ 1285 г., по крайней мере, позволяет нам понять, что входило в обязанности хлебодара у королевы: человек по имени Гомбо, занимавший в то время эту должность, каждый день получал две «provendes»(таким образом, пропитание ему было обеспечено) и двенадцать денье; он имел право нанять на службу двух слуг, одного из которых кормили при дворе; наконец, ему полагался факел, двенадцать маленьких свечей и кварта вина раз в четыре дня. [469]Это был мелкий дворцовый служащий.

Хлебодар иногда получал и другие преимущества, например, под видом доходов вне отеля. Так, 3 октября 1298 г. [470]король назначил Мариньи шателеном королевского замка в Иссудене и пожаловал заповедник, место для ловли рыбы и другие привилегии. Возможно, это приносило Ангеррану гораздо больше тех 18 ливров в год, которые он зарабатывал на должности хлебодара. Впрочем, не стоит придерживаться ошибочного мнения Б. Оро, [471]посчитавшего, что Мариньи сначала был хлебодаром королевы, а затем стал шателеном в Иссудене: прежде всего этот дар с соблюдением всех формальностей был передан именно Мариньи, хлебодару королевы; кроме того; место шателена освободилось после смерти Жоффруа Агильона, королевского кравчего: следовательно, эту должность просто доверили одному из королевских служащих, предоставив ему в качестве поощрения лишний источник дохода, причем это нисколько не вынуждало его постоянно жить в Иссудене. Неизвестно, бывал ли Мариньи в этом городе – мы можем, по крайней мере, с уверенностью сказать, что он никогда не оставался там надолго. Поэтому нет никакого смысла удивляться вместе с Оро тому, что после долгих лет отсутствия при дворе шателен Ангерран внезапно оказался в фаворе у короля…

За несколько лет прилежной службы Мариньи снискал к себе расположение королевы Жанны, и даже если одной лишь ее благосклонностью нельзя объяснить внезапное увеличение богатства Ангеррана, она, безусловно, немало поспособствовала росту благосостояния нашего героя. Нам неизвестны подробности его службы хлебодаром; но составленный шестью годами позже документ предоставил нам два важных свидетельства доверия, которым Мариньи пользовался у королевы примерно в 1303–1305 гг. Свидетельствуя на судебном процессе Гишара, епископа Труа, брат Дюран Шампанский, духовник покойной королевы Жанны, дважды упомянул имя Мариньи. По его словам, примерно в 1303 г. Ангерран в присутствии королевы рассказал о некоем привезенном Гишаром из-за границы еврее, который по приказу епископа должен был явить королеве во сне демона, убеждающего ее в том, что ее мать терпит муки в загробном мире за выдвинутые против епископа обвинения. [472]Кроме того, Мариньи якобы заявил брату Дюрану, что королева отказалась продолжать преследовать Гишара, [473]причем это подтверждено фактами: в 1304 г. дело все еще не сдвинулось с мертвой точки, и его можно было считать закрытым. [474]Другой свидетель, Жан Гарнье, на этом же процессе рассказал о том, что накануне Пасхи в 1303 г. Мариньи будто бы уже приступил к описи имущества Гишара де Труа. [475]