Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Широта власти одного человека и секретность состояния казны вполне могли дать повод для подозрений. Поэтому Мариньи, предупреждая обвинения в растратах, организовал комиссию по проверке счетов, которые не выверялись примерно с 1311 г. Более того, этот поступок можно расценить не только как принятие необходимой меры в предчувствии опалы, как написал Борелли де Серр, [847]но и просто как стремление избежать необоснованной критики. Мариньи, добивавшийся абсолютного могущества в сфере финансов и достигший его, руководствовался своими честолюбивыми стремлениями, а не желанием обогатиться за счет государства. Даже у его врагов не было возможности в чем-либо его упрекнуть. С другой стороны, он не мог догадываться о грядущей немилости до болезни короля, которая, как нам известно, прервала работу комиссии, начавшуюся, следовательно, до королевского недомогания. [848]Наконец, зачем бы Мариньи стремился устроить преждевременную проверку, если бы он был виновен в финансовых махинациях? Это бы очень скоро обнаружилось; подобная проверка могла лишь ускорить опалу. Иными словами, добившись власти, Мариньи хотел доказать, что достойно ее использует.

Именно в качестве распорядителя расходами королевства он в конце 1313 г. выступил против поставки галер, которые требовались Клименту V для крестового похода. Пьер Барьер в своей докладной записке, на которую мы ссылались чуть выше, описал сцену, очевидцем и участником которой ему пришлось стать: король и его совет практически единогласно постановили выдать необходимые субсидии; тогда Мариньи отвел Барьера в сторону и в присутствии одного Филиппа Красивого рассказал ему о затруднениях короля, посоветовав ему передать его слова папе. Кроме того, Мариньи добавил, также при короле, что другие советники не были в курсе дела, поскольку они не занимались статьей государственных расходов, руководство которой осуществлял только Мариньи. [849]В результате Барьер отправился к папе, чтобы передать ему королевский отказ. Опасаясь, что Мариньи употребит сумму, полученную от сбора десятины, не на подготовку крестового похода, а на какие-нибудь другие цели, Климент V ссудил королю Франции 160000 флоринов. [850]Таким образом, вместо того чтобы оплачивать галеры, Мариньи пополнил королевскую казну примерно на 80000 турских ливров. Очевидно, что мнение Совета при этом абсолютно ничего не значило; вмешательство Ангеррана смогло изменить взгляд короля на столь важный вопрос. Итак, не будет преувеличением сказать, что Филипп Красивый полностью доверялся своему советнику и что он не был, по крайней мере в тот период правления, таким, деспотичным самодержцем, в услужении у которого находились безгласные статисты, каким его порой хотели представить.

Режим, установленный ордонансом 19 января 1314 г., утвердил Мариньи на положении распорядителя расходами монархии. О его функционировании подробно рассказано в журнале Луврского казначейства, который Гильом де Монфокон начал вести на следующий день, 20 января 1314 г.; [851]в нем очень часто упоминаются выданные Ангерраном цедулы, тогда как вплоть до этого момента все платежи по распоряжению Мариньи представлялись счетоводам или служащим казначейства королевскими указами. [852]

Двадцать третьего января 1314 г., по указу Мариньи, маршал Жан де Гре получил 150 турских ливров, часть той суммы, которую должны были ему выплатить из казны. [853]Двадцать восьмого января Бодуэну де Руа, который сочетал службу казначеем в Лувре с обязанностями гофмейстера, были переданы 5000 ливров на организацию турнира, который должен был проходить в Компьене в 1314 г., в последний перед постом день. [854]Первого июля Гильом дю Буа выдал Тибо, архидиакону из Лиона, [855]500 ливров ссуды, а 13 июля, согласно указу с печатью Мариньи, гофмейстер Мартен дез Эссар получил 4000 ливров для каких-то тайных целей, о которых ,само собой, он не должен был сообщать никому, кроме короля и Мариньи. [856]В сентябре Мариньи, через Реньо Буюра, писца отряда арбалетчиков, [857]заплатил оруженосцу Жану Бланкару за службу в войске и за убитую лошадь 79 турских ливров 5 су, [858]а рыцарю Жаку де Берсе за службу в Дуэ 33 турских ливра, [859]17 ноября из казны в Лувре по устному приказанию Мариньи передали сумму в 1729 турских ливров 2 су 6 денье, которую Ангерран одолжил Карлу Валуа на расходы, связанные с турниром последнего дня перед постом, сопроводив его «королевской грамотой с печатью вышеупомянутого сеньора (Мариньи),поверх которой стояла королевская печать», [860]следовательно, предписание было заверено королем и Мариньи. Эта сумму не выплатили из казны, а занесли на счет Ангеррана, так как он лично отдал распоряжение о ее выдаче Гильому дю Буа.