Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Впрочем, о переговорах, проходивших с мая по июнь 1308 г в Пуатье, известно достаточно. [1021]Там брали слово Плезиан, Жиль Асцелин, Эджилио Колонна и другие, но не Мариньи. Речь шла том, чтобы настроить папу против тамплиеров, а это должны были сделать специалисты по каноническому праву, а не кто-нибудь другой. Кроме того, если бы Мариньи выступал на этом собрании это ни в коем случае не упустил бы из виду наш главный информатор, арагонский посланник.

Мариньи упоминал вопросы особой секретности, в отношении которых члены консистории были настроены не особенно благожелательно. То, что на этой встрече присутствовал граф де Сен-Поль подсказывает нам, что она могла состояться во время визита Мариньи и графа в Пуатье около 9 апреля 1308 г., уже упоминавшегося нами. Последней причиной, по которой мы относим предпринятый им демарш к апрелю 1308 г., является то, что 1 мая был убит Альберт Австрийский; Филипп Красивый узнал о случившемся в Пуатье; [1022]в конце мая король и его брат еще не выработали окончательной позиции по отношению к имперским выборам, а в сфере разбирательств по поводу Константинополя все оставили без изменений.

Мариньи должен был присутствовать на обсуждении вопроса об имуществе тамплиеров, поскольку это было дело уже политического и финансового, а не канонического толка. Кроме того, он не смог бы возглавить комиссию по этому делу в 1312 г., если бы в 1308-м он хотя бы не присутствовал на переговорах, после которых было принято решение передать имущество ордена королю.

После этого необходимо было осудить тамплиеров. Ввиду огласки, которую получил вынесенный в Санской провинции приговор, который должен был оказать решающее влияние на ход дела, фигура архиепископа Санского приобрела особую значимость. К тому же Этьен Бекар был при смерти. Собрание уполномоченных по данному делу отложили с августа на ноябрь 1309 г. в ожидании того момента, когда назовут его преемника, что, по мнению Ж. Лизерана, [1023]очень важно.

С конца 1308 г. Филипп Красивый беспрестанно увещевал Климента V назвать преемника умирающему, предварительно заручившись королевским согласием; в секретном послании 26 января 1309 г. папа пообещал, что выберет архиепископа лишь после того, как узнает мнение короля по этому поводу и примет во внимание его волю. [1024]Этьен Бекар скончался 29 марта 1309 г.; 23 апреля Климент V лично занялся избранием нового архиепископа. [1025]К началу октября Филипп Красивый уже мог выразить ему свою благодарность за то, что на этот пост был выдвинут Филипп де Мариньи. бывший ранее епископом Камбре. [1026]Ангерран де Мариньи вполне мог предложить кандидатуру своего брата, отрекомендовав его как человека, который будет исполнять королевскую волю так же ревностно, как и он сам. Филипп де Мариньи ранее служил писцом у короля и был королевским уполномоченным по делам приобретения имущества; [1027]но сделанный королем и доведенный до сведения папы [1028]выбор больше напоминает выбор человека, которого плохо знаешь, сделанный по рекомендации. Впрочем, упоминания о следующем событии достаточно, чтобы избавиться от любого рода сомнений на этот счет: в декабре того же года Филипп де Мариньи приобрел фьеф в Генневиле и в марте 1310 г. подарил его своему брату Ангеррану в благодарность за оказанные ему бесценные услуги. [1029]

То, что Ангерран поспособствовал возвышению своего брата до сана архиепископа, несомненно. Но один лишь только процесс тамплиеров стал причиной такого выбора. Начиная с 9 февраля, в отсутствие Этьена Бекара, епископы Орлеана и Оксера возглавляли судебный процесс, обвиняемым на котором был Гишар, епископ Труа, и дело нисколько не продвигалось.

Гишара часто выставляли жертвой Мариньи, так же как и Ноффо Деи. А. Риго считал, что на мнение суда повлияли зависть Ангеррана и его обеспокоенность амбициями епископа, [1030]но не настаивал на том, что роль Мариньи была решающей. Нам кажется, что некоторые отрывки из документов, относившихся к процессу, были неправильно истолкованы. Так, Риго, утверждая, что на первом процессе Мариньи давал показания против обвиняемого, отсылал читателя к истории о некоем еврее, который якобы намеревался околдовать королеву Жанну; [1031]в действительности же об этом случае в суде рассказал брат Дюран, который, чтобы обелить себя и к тому же назвать источник подобных сведений, добавил, что слышал, как Мариньи рассказывал об этом королеве Жанне: [1032]пресловутое свидетельство свелось к пересказу разговора, который задолго до процесса услышал брат Дюран. Почему же Мариньи, если он хотел обвинить Гишара, не рассказал эту историю судьям сам, не перекладывая эту обязанность на другого?