Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Действительно, Мариньи хотели осудить как можно быстрее. Поскольку Ангерран попросил и получил время на обдумывание обвинений и на подготовку своей защиты, возникли небезосновательные сомнения в быстром исходе разбирательства. Король не мог более затягивать с решением этого вопроса; нужно было немедленно вынести приговор, но поводов для этого было недостаточно. Как показал Жозеф Пти, историк, занимавшийся личностью Карла Валуа, на суде Мариньи предъявляли обвинения в проступках, которые на самом деле имели место, но были слишком привычны для того времени, чтобы их можно было возвести в ранг серьезного преступления.[1479] Вмешавшиеся в дело Филипп и Жан де Мариньи,[1480] последний из которых был на особенном счету при дворе, быстро добились от короля согласия на обычную ссылку Ангеррана.[1481]

Карл Валуа воспротивился этому решению, заявив, что у него достаточно заморских врагов – здесь нужно вспомнить об его притязаниях на Константинополь – и что он не хотел бы, чтобы их число увеличилось.[1482] Итак, Мариньи нельзя было держать в заключении, не вынося ему приговора, а, поскольку король принял решение уступить своему дяде, в котором он нуждался больше, чем в Мариньи, не могло идти и речи об освобождении Ангеррана. Необходимо было найти повод, чтобы осудить бывшего камергера Филиппа Красивого, так как допущенные им недочеты в сферах политики и финансов не позволяли вынести ему суровый приговор. Тогда пришлось выдвинуть «тяжелую артиллерию» в области обвинений того времени: элемент тайны и обвинение в колдовстве.

В апреле умирающая королева Наварры, Маргарита Бургундская, передала своему исповеднику закрытое письмо для короля. Его прочли только Людовик X и близкие ему люди.[1483] Существует мнение, что это послание серьезно повредило положению Ангеррана.[1484]

Именно это погубило
Ангеррана и привело его к гибели.[1485]

Очевидно, что никто не знал, о чем говорилось в этом письме, поэтому его незамедлительно расценили как компрометирующее Мариньи: содержание послания нельзя было обнародовать, «так как это было бы постыдно».[1486] Но это не могло стать поводом для того, чтобы казнить человека или посадить его в темницу до скончания дней. Тогда в ход пошли обвинения в колдовстве и чародействе.

Стало известно, что после визита архиепископа Филиппа де Мариньи и одной из его сестер, госпожи де Кантелу, в Тампль к заключенному,[1487] Алис де Монс и ее золовка пригласили к себе формовщика Жака де Лора, его жену, хромоножку по имени Эрене, и их сына Пайо. Они вылепили фигурки из воска, с помощью которых намеревались околдовать короля, графа Валуа и принцев, чтобы освободить Ангеррана и отомстить за него. Эти люди действительно существовали, в этом нет никаких сомнений: Жака де Лора арестовали, и он повесился в темнице, по крайней мере, согласно официальной версии; его жену сожгли на костре как колдунью, а мальчика повесили на Монфоконе, чуть ниже, чем Мариньи.[1488] Само собой, именно Карлу Валуа стало известно об этой истории, и именно он приказал арестовать всех, включая Алис де Монс и ее золовку.[1489] Это совершенно не удивительно.

Вполне возможно, что две женщины применяли какие-нибудь магические приемы; также возможно, что они обратились к услугам неких темных личностей, чтобы, например, организовать побег Ангеррана. В любом случае, обвинение в колдовстве, которому некогда подверглись Бонифаций VIII и Гишар де Труа, позднее было выдвинуто против самого Мариньи Людовиком Неверским, но тогда речь шла о попытках навести чары на короля с целью заполучить его власть.[1490] Согласно народным представлениям, Ангерран обладал весьма внушительными колдовскими способностями: по слухам, он вызвал к себе в темницу своего личного демона; и тот ответил ему, что, как он раньше говорил, власть Ангеррана продлится до того дня, когда не будет ни папы, ни короля, ни императора, и этот день пришел, поскольку король все еще не был коронован и, следовательно, не являлся настоящим королем.[1491]

Была ли история с восковыми фигурками придумана Карлом Валуа, либо же он просто раздул ее до необычайных размеров и использовал в своих целях – Мариньи не имел к этому никакого отношения. Если бы он попросил провести эти магические манипуляции, то скомпрометировал бы архиепископа Санского; и даже если это действительно было так, его ответственность не была бы полной. Но так подробно этот вопрос никто не – разбирал. Несмотря на то что во время процесса вина Ангеррана не была доказана, он все равно был осужден. Король более не мог защищать Мариньи, так как теперь это показалось бы неприличным, и Карл Валуа, наконец, получил возможность избавиться от своего врага не только на время, которое он провел бы в ссылке и, возможно, сумел бы использовать против самого Карла.