Англичане в допетровской России

В июне 1666 г. царь повелел Гордону ехать в Англию с миссией, которая не удалась Дашкову. Офицера вызвали к царю и сообщили, что государь жалует ему сто рублей на снаряжение, сто рублей на дорогу и столько же аванса из его жалованья. 28 июня Гордон отправился в путь. Перед этим друзья и сослуживцы устроили ему пышные проводы. Обитатели Немецкой слободы, многие купцы и офицеры всю ночь «провели в обильных возлияниях и веселых беседах». Дорога в Англию была нелегкой, но все обошлось благополучно, и 9 октября Гордон уже вручал царскую грамоту своему королю. В послании Алексея Михайловича выражалось сочувствие по поводу «морового поветрия» — чумы, случившейся в ту пору в Лондоне, а также войны с Голландией. Затрагивал царь и столь болезненный для англичан вопрос о привилегиях, заявляя: «Как у нас, великого государя, с неприятелями нашими с польским королем и с крымским ханом война успокоится, и в то время наш… указ… о беспошлинной торговле будет». Алексей Михайлович также заверял английского короля, что идя ему навстречу, запретил под угрозой смертной казни продавать голландским купцам корабельное дерево и смолу, дабы не поддерживать конкурентов англичан. Объяснял царь и свой запрет покупать у английских купцов товары в Архангельске тем, что у них на родине в это время свирепствовала чума. Посему царь не советовал устраивать у Архангельска ярмарку, «потому что во всех государствах от морового поветрия опасенье имеют великое». В то же время он обещал, как только «моровое поветрие» прекратится, проезд английских купцов с товарами «будет поволен по-прежнему»[339].

Принимая царскую грамоту, Карл пожаловал Гордону 200 фунтов и право свободно бывать при дворе. Несколько месяцев полковник ожидал королевского ответа. За это время у него состоялось несколько встреч с официальными лицами: лордом-канцлером Э. Кларендоном и государственным секретарем Морисом. Из дневника Гордона стало известно, что на этих встречах «весьма резко» обсуждали вопрос о привилегиях английских купцов в России[340].

18 января 1667 г. на прощальной аудиенции король вручил гонцу ответное послание царю. В нем Карл писал, что послание Алексея Михайловича не оправдало его надежд и даже «несколько разочаровало». «Ведь мы памятуем об учтивейших выражениях Вашего императорского Величества… в нескольких прежних письмах и посольствах к нам, в коих… объявляем, что братская любовь и дружество, кои Ваше императорское Величество к нам питаете, превосходят все, что было когда-либо прежде между нашими державными предшественниками». Между тем, сетовал Карл, государь, извещенный о войне Англии с Нидерландскими Штатами, не принял действенных мер против голландских купцов. В результате подданные нидерландских Штатов запаслись в России корабельными мачтами и смолой для своих военных судов, «употребляемых против нас и нашего королевского флота». Карл настаивал, чтобы царь не только запретил голландцам вывозить «корабельные припасы» из российских владений, но и позволил офицерам королевского флота закупать и перевозить «столько мачт и смолы, сколько ежегодно в течение пяти грядущих лет будет необходимо» для его нужд.

Обращаясь к указу царя о запрете проводить ярмарку вблизи Архангельска по причине «морового поветрия», король советовал государю не доверять «печатным листкам и проискам… недругов, обыкновение коих было и есть объявлять миру то, что наиболее способствует их замыслам, невзирая на истину или ложь». Карл II заверял своего «возлюбленного брата» в том, что мор в Лондоне «совершенно прекратился», а потому царь может отменить все запреты, «дабы корабли, имеющие прибыль из королевств наших с купцами и товарами, могли располагать свободою торговли во владениях и портах… как и прежде».

И, конечно же, как и следовало ожидать, король не обошел своим вниманием вопрос о восстановлении привилегий для своих купцов. «Мы не можем убедить Ваше императорское Величество даровать оные теперь же, хотя не можем и удовлетвориться ответами… по этому поводу, — писал Карл. — Однако мы до некоторой степени поддерживаем терпение наше надеждою на скорое дарование»[341].

Как видно, английский монарх, подобно предшественникам (королеве Елизавете Тюдор, Якову I, Карлу I), последовательно защищал интересы своего купечества, прекрасно понимая, какие дивиденды сулила Англии торговля с Русским государством. Именно меркантильные интересы сделались превалирующими во внешней политике не только британского монарха, но и республиканского правительства Оливера Кромвеля. Как оказалось, даже революционные потрясения в королевстве, сопровождавшиеся изменением формы государственного правления, не смогли повлиять на смену ориентиров в его экономической политике, поскольку торговля с Россией была необыкновенно выгодна для Англии.