Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды

Бёрджесс размышлял: «Подозревает ли меня Ф[утмен]? Думаю, нет. Почему? Классовые шоры: Итон, моя семья, интеллектуал. Подчеркну, что я всегда говорил тебе: «Избегай людей вроде меня. Нас подозревают по историческим причинам». Теперь я говорю: «Только такие люди, как я, вне подозрений»[277].

Хотя Бёрджесс теперь был оперативником британской разведки, ему все еще не полностью доверяли в Москве. Когда все «великие нелегалы» были ликвидированы, упрятаны в лагеря или скрывались, никто не мог одобрить акции Бёрджесса, которые Центр считал слишком рискованными для деятельного агента и отвлекающими от основной цели – проникновение в святая святых британской разведки. Бёрджесс покорно согласился, а в МИ-6 заявил, что коммунисты ему не поверят. Ведь он «очень успешно в течение последних пяти лет создавал себе репутацию пьяницы, возмутителя спокойствия, интеллектуала и фашистского ренегата»[278].

После этого Бёрджесс представил русским кураторам другую идею, якобы идущую от Вивиана: он обратится в русское посольство в Лондоне и попросит помощи у посла Майского в написании книги о русском терроризме. «Тогда я смогу поехать в Москву, если британцы захотят, а русские одобрят мою работу»[279].

Москва правильно оценивала своих людей, что доказывает психологический профиль Бёрджесса, составленный Дейчем: «Сначала он распылялся, часто действовал по собственной инициативе, не спрашивая нас, и, поскольку не имел опыта, совершал ошибки. Мы пытались заставить его снизить темп, и поэтому ему казалось, что он делает очень мало. Если он делал что-то не так в своей работе на нас, он приходил и честно обо всем рассказывал. Был такой случай. До ноября 1935 года я был в отпуске в Советском Союзе. У него был очень хороший друг – американец [имя не установлено], который в это время приехал в Лондон, и он [Бёрджесс] сказал ему, что выполняет особую работу. Впоследствии встретившись со мной, Малышка рассказал мне об этом, причем был в подавленном настроении – его мучило раскаяние. Сначала он пытался объяснить свой поступок отчаянием из-за невозможности контактировать с нами. Но потом он признался, что им руководило желание похвастаться. …Малышка – явный ипохондрик и всегда думает, что мы ему не доверяем. Это может объясняться главной чертой его характера – внутренней нестабильностью. Следует отметить, что за время работы на нас он существенно выправился в этом аспекте. Он неоднократно пытался убедить меня, что мы – его спасители. Отсюда его настороженность и опасения совершить ошибку, которая приведет к его отстранению от работы. Я продемонстрировал доверие к нему, заверив, что считаю его не посторонним человеком, а товарищем»[280].

Глава 12. Встреча с Черчиллем

Бёрджесс делал неплохую карьеру в Би-би-си. В декабре 1937 года его заработок увеличился с 300 до 400 фунтов. В конце года Маконахи дал такую характеристику юному продюсеру: «Блестящие способности, широкий кругозор, начитанность, острое чувство юмора. Он – восхитительная компания. Выпустил несколько прекрасных программ. Может делать это, если по-настоящему заинтересуется. Попадая в неловкую ситуацию, испытывает неуверенность в себе. Испытывает природную неприязнь к рутинной работе и потому, бывает, упускает детали. Он это понимает, и в последнее время существенно выправился. Любит свою работу и, приобретя опыт, станет еще более ценным сотрудником»[281].

На фоне развивающегося международного кризиса Бёрджесс считал, что в Би-би-си должен быть собственный дипломатический корреспондент с доступом в Форин Офис и кабинетом в главном офисном здании, с допуском к секретной информации и возможностью получения дипломатических телеграмм. Разумеется, на это место он выдвинул себя, но из идеи ничего не вышло. Тогда он решил влиять на события через своего наставника Гарольда Николсона[282].

Гарольд Николсон был регулярным участником «Паст уик». В этой передаче ведущий последовательно рассказывал о событиях предыдущей недели. Он должен был выступить 5 сентября и рассказать о Судетском кризисе. Днем раньше президент Бенеш требования автономии немецкого меньшинства в стране. Джордж Барнс чувствовал, что сценарий Николсона, который пропагандировал поддержку Чехословакии вплоть до вступления в войну, а не уступку требованиям Гитлера, то есть политику, выгодную русским, прежде всего должен быть одобрен главой новостного отдела Форин Офис Рексом Липером. Обеспокоившись, что такая передача может оказаться провокационной в столь сложный момент в международных отношениях, Липер показал сценарий сэру Александру Кадогану, постоянному заместителю министра иностранных дел Великобритании, который предложил снять передачу с эфира. В конце концов был найден компромисс. Николсон согласился смягчить острые моменты, а Барнс при этом был готов прекратить программу, если он отойдет от согласованной линии[283].