Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды

Эмброуз Лэмпен вспоминал: «Все регулировалось правилами; все было единообразным; каждое движение должно было выполняться одновременно с остальными и, как правило, стремительно. Утром мы просыпались по команде: «Подъем! Быстро!», а ложились спать, услышав приказ: «Молиться!» Нам не разрешалось ходить. Мы бегали из класса в класс. Мы бегали, минуя комнаты, выделенные старшим. Мы бегали в столовую и из нее или на площадку для игр. Когда болели, мы бегали в лазарет»[27].

Палочная дисциплина была деспотической, частой и исключительно по капризу офицера семестра или его помощников. Битье палками ограничивалось шестью ударами и применялось перед отходом ко сну, когда мальчики были в пижамах.

«От палок оставались полосы, которые держались шесть недель, – делился впечатлениями Артур Хэзлетт. – Иногда, когда два удара приходились в одно место, выступала кровь. Хуже всего было то, что палками наказывали за самые незначительные проступки, такие как разговор после отбоя, минутное опоздание и т. д. Была также система меток. Одну метку нарушитель получал за какой-нибудь небольшой просчет, такой как неаккуратно уложенный сундук или неубранные книги. После четырех меток следовало наказание палками. Хотя обычное наказание – три или четыре удара, они были сильными, и наказанный испытывал сильную боль»[28].

Для более серьезных нарушений существовала современная версия плетки-девятихвостки, причем наказание было публичным. Согласно Бёрджессу, «он восстал против варварской церемонии телесных наказаний: он и три его товарища нарочито отвернулись, чтобы не видеть представления, которое кадеты должны были смотреть»[29].

Правила были строгими. Кадеты не могли говорить, если к ним не обращаются, не могли смешиваться с другими классами – только для спортивных игр. Им не разрешалось заговаривать со старшекурсниками – впрочем, с младшими тоже. Об этом писал другой современник Бёрджесса – Майкл Крейг-Осборн. Кадеты вставали в 6:30 и после холодного купания читали молитвы. Одевшись, они шли на пятнадцатиминутную беседу о мореплавании в кают-компании. Затем в течение часа велись занятия. После этого они шли строем по четыре человека завтракать – ровно к восьми часам. В 9:00 начинался общий смотр, который назывался «Раздел» (Divisions), за которым следовала строевая муштра, за ней – утренние занятия[30].

Во второй половине дня были спортивные игры, потом еще один смотр – «Посты» (Quarters), чай, самоподготовка в кают-компании и отбой – в 9:20. В воскресенье, как правило, проводилась «череда скрупулезных проверок офицерами все более высокого ранга», организованное посещение часовни и разные дела по вечерам[31].

Помимо обычных школьных уроков с упором на математику, физику, естественные науки и военную историю, кадеты обучались морскому делу, навигации, астрономии, инженерному делу, а также изучали дух, обычаи и традиции Королевского военно-морского флота. Мальчики учились вязать узлы, плести тяжелые канаты, запоминали сигнальные флаги и вывешивали их. Они изучали азбуку Морзе и передачу сигналов с помощью проблесковых фонарей, запоминали сложную систему навигационных огней, которые используют во всем мире. Кадеты выходили в море на минном тральщике «Форрес», принадлежавшем колледжу, в недельное плавание и участвовали в парусных гонках в Диттисхэм-Рич, на реке Дарт или в открытом море[32].

Обучение было скучным, от мальчиков требовалось в основном механическое запоминание. Акцент всегда делался на как и что, а не почему. Единственным по-настоящему важным школьным предметом была математика. Действующие морские офицеры поступали на обучение в порядке перевода, как правило, на два года, что считалось наказанием, которое следует отбыть перед возвращением на море и повышением. Влияние такой обстановки на чувствительного и независимого мальчика, уехавшего далеко от дома, недавно потерявшего отца и вынужденного ограничиваться одним визитом матери за целый семестр, вероятно, было весьма существенным. Бёрджесс быстро научился скрывать свои чувства, он адаптировался и пытался придерживаться традиционных установок. Но дисциплина дала ему и много хорошего – качества, которые он пронес через всю жизнь: пунктуальность, способность быть лидером и работать в команде.

Он сразу обратил на себя внимание. В характеристиках отмечается «отличный офицерский материал», всесторонне одаренная личность[33].

Начиная со второго семестра он неизменно был вторым или, чаще, первым в классе, а летом 1926 года получил награды за успехи в естественных и точных науках, истории и географии, среди которых был трехтомник сэра Джулиана Корбетта «Операции английского флота в Первую мировую войну». Бёрджесс был отличным чертежником и картографом, а также художником, вскоре после своего прибытия сделавшим рисунок Уэст-Меона для «Британия мэгэзин». Он играл за свой класс в футбольной команде и регби. Бернард Уорд вспоминал, что этот парень «преуспевал в любой деятельности или науке»[34].