Англичанка г… (СИ)

— Тут всё дело в том, какая стадия болезни, обычно определяют, что человек болен чахоткой поздно. Поэтому, когда диагноз уже поставлен, то и лечить уже поздно. Тем не менее, чахотку лечат, уж намного продлить жизнь наше лечение позволит. И оно не имеет ничего общего с тем, как лечат у вас. Насколько я знаю, помимо отхаркивающих средств больным выписывают в Англии капли на основе свинца, ртути, мышьяка. От такого «лечения» больной просто обязан умереть раньше, чем от самого заболевания.

— Да жена покупает капли с солями ртути! — попытался вскочить капитан.

— Тихо. Тихо. Чем быстрее мы договоримся, тем быстрее она попадёт в ту больницу.

— Я согласен! — опять попытался вскочить капитан Ирби.

— А палец?

— Палец? Ах, это. Ну, были врагами. Тёплых чувств к вашему ханству я испытывать не буду, но с русскими мы не враги. И жена с детьми мне дороже пальца.

— Хорошо. Бурул, — Сашка выглянул из каюты.

— Корабли на горизонте! Сам видел с вороньего гнезда! — бросился к нему десятник.

— Классно. Развяжи помощника капитана этого корабля Пауля Ирби. И как следует рану обработайте. Он теперь нам живой нужен.

Событие шестьдесят шестое

В кошки-мышки любят играть только кошки.

Владимир Михайлович Хочинский

Майор Джон Эдвард Осборн поплотнее забился под баковую банку большой восьмивёсельной шлюпки, укреплённой на палубе между Фок и Грот мачтами. Шлюпка была закрыта натянутой и плотно закреплённой парусиной, пропитанной какой-то гадостью вонючей, которая делала её водонепроницаемой. Запах был отвратный. Словно он в луже мочи лежит. Ну, в луже точно. Сколько-то воды дождевой под этот тент попадало, и она стекла в самое низкое место, как раз под баковую банку.

Он выжил в этой резне случайно. Спасло то, что он прослужил в Бухаре два года при посольстве. Там поневоле изучил местный язык и даже нанял себе из купцов учителя русского. Всё же «Большую игру» тут Великобритания вела с Россией, и знать хоть немного язык вероятного противника капитан тогда Джон Эдвард Осборн посчитал тогда необходимым, да и вообще лишних знаний не бывает, рано или поздно они пригодятся. Вот сейчас знание русского точно спасло ему жизнь. Пока спасло.

В каюте ночью было душно, а ещё в соседней громко разговаривали турки, и при этом один так громко и противно ржал, что любой ишак ему позавидует. И всё равно этим папуасам, что ночь давно и нормальные люди спят, ну или как он пытаются заснуть. Майор вышел покурить, набил трубку и попытался раскурить ей чиркая кресалом. Но слабый ветерок сдувал искры, и Осборн зашёл за шлюпку скрываясь от мешающего ему ветерка. И тут с другой стороны палубы зазвучали шаги, а после и разговор послышался. Майор хотел посмотреть, кто там в темноте шастает по палубе, но тут его слова одного из невидимых соседей остановили. Точнее, не слова. А язык, на котором они были сказаны. Это был русский. Сказать, что Осборн прямо спокойно мог на нём разговаривать, так будет явно хвастовством, но уж отличить русский от другого языка точно сможет.

— Смотри, какие звёзды яркие, — сказал один.

— Да, всё будет отлично видно, — ответил второй голос.

— Ребята сюда, — снова чуть громче произнёс первый.

Загрохали сапоги по деревянному настилу палубы, и потом уже множество шагов потопало в направлении кают.

Майор сунул нераскуренную трубку в карман бриджей и задумался. Кто мог говорить на корабле на русском? Да ещё не один и не два, а десяток, наверное, если по грохоту сапог судить. Ответ был только один, ну, не английские же матросы говорили на русском. Оставались индийцы и джунгарцы. Индийцев майор отбросил. Он был в Индии и точно знал, что эти моряки, зачем-то нанятые непонятным майору послом, из Индии. Оставались только джунгарцы. Ну, не был Осборн в том районе никогда. Севернее и восточнее Бухары не был. Но ведь больше некому. То есть, они не из мифической Джунгарии, а из враждебной Англии России. И пусть сейчас Англия не воюет с русскими, но соперниками и врагами они от этого быть не перестанут.

Всё дальнейшее произошло настолько быстро, что майор ничего толком сообразить не мог. Из каюты турок послышалась возня и крики сдавленные, но всё быстро затихло. Майор, пригибаясь, поспешил к мостику, но там в лунном свете увидел всё тех же джунгарцев. А потом загрохотали выстрелы и послышались шаги с другой стороны шлюпки. Осборн решил спрятаться пока ситуация не прояснится. Он огляделся и не нашёл какого-либо укрытия. И тут он осознал, что стоит-то перед шлюпкой, накрытой парусиной. Майор потянул за край парусины. Он был закреплён. Осборн попытался нащупать завязки, но тут одна из завязок порвалась, и он смог сунуть род парусину голову. Ну и дальше весь заполз под ткань вонючую, извиваясь как червяк.

— Могут заглянуть, — сказал сам себе шёпотом майор и по дну шлюпки пополз на нос. А там и забился под баковую банку. Ничего, пусть вода под боком, но живой же. Майор слышал, как раздавались команды, и убитых английских матросов стали сбрасывать в море.