Англичанка г…

Болоховское почти и не изменилось. Они с Анькой жили всё в том же тереме сказочном… может и не совсем в том же… Чуть больше стал. Все хозяйственные постройки давно снесли и к терему пристроили позади два крыла, из-за того, что пристраивали не сразу, а лет через пять одно от другого и из-за яблоневого сада старого, который Сашка рубить не дал, терем получился в виде звезды трёхлучевой, как на капоте мерседесов. Пристраивали для детей… А теперь осталось трое из пятерых. Нет, не умер никто, старшие просто служат в армии. Оба в Москве. Должны сегодня были приехать на такой праздник, но нет пока. Хотя могут и в Басково родителей дожидаться, общаясь с братьями. Там Александр, которому стукнуло четырнадцать, учится с сегодняшнего дня в школе гардемаринов, а двое младших погодки Фёдор и Сергей в кадетской школе. Сергею одиннадцать. И это единственный сын Сашки и Аньки. Больше бог не дал, и за этого спасибо. Он болезнь Дауна от Сашки не унаследовал. Нормальный мальчик растёт похожий на остальных Болоховских. В деда порода пошла, все будут за метр восемьдесят. Как определили? Да, элементарно, есть простая народная мудрость. Измерь рост ребёнка в два года и умножь на два, получится рост во взрослом состоянии плюс — минус сантиметр — два. Измерили, не проблема же, Сергунька был девяносто один сантиметр. Так что, метр восемьдесят два должен вырасти. Ну и плюс правильное питание и физические нагрузки. Никуда не денется — вырастет. Остальные четверо — все дети Ксении и Николая Ивановича, царствие им небесное. Умерли они в один год с разницей всего в несколько дней. В 1837 году. Сначала князь Николай Иванович Болоховский погиб. Они на Тульском оружейном заводе испытывали новую партию орудий 12-ти фунтовых. И одно орудие, как потом выяснилось при расследовании, зарядили двумя зарядами пороха. Все проверяющие были в укрытие за сорок метров от орудия, но отлетевший при разрыве ствола кусок чугуна на излёте тюкнул Николая Ивановича в висок. Сломал височную кость, а когда князь упал, то именно на правый бок, а осколок попал в правый висок, и при падении он этот осколок сам себе в мозг и загнал. На месте скончался.

А Ксения была тогда беременна четвёртым ребёнком, уже девятый месяц был. И от горя, и переживаний начались роды преждевременные. Ни Сашки, ни Аньки в тот момент в Туле не было. Они уехали к князю Ивану Сергеевичу Мещерскому в Лотошино, (Подмосковье), где тот построил завод по производству сыра. Рулил производством там швейцарец Йоганн Мюллер. Сыры делали из местного сырья. В Лотошино уже три поколения Мещерских завозили племенных коров со всей Европы, в том числе и из Швейцарии. Сыры Мюллер делал по швейцарским рецептам — Голландский, Тильзит, Бакштейн. А потом и сам разработал новый собственный сорт — «Мещерский», который закупали лучшие магазины и ресторации Москвы и Санкт-Петербурга. Приехали Сашка с Анькой туда не просто так. При заводе имелась лаборатория для выращивания чистых культур закваски, которыми Иван Сергеевич обещал с Анной Тимофеевной поделиться. Сашка хотел и коровок присмотреть. Всё же местные коровёнки в Болоховском и Басково молока давали чуть. Пять литров — это был рекорд в его имениях. Кавказские овчарки в Басково были размером с тех коров. Мещерский же хвастал надоями в два ведра в день.

В общем, вернулись они через десять дней в Тулу из Первопрестольной, пошли к родичам, а там хоронят Ксению, а Николая Ивановича уже схоронили. Осталось четверо детей. Все пацаны. Умерла Ксения от послеродовой горячки, но мальчик выжил, хоть и был слаб. Нарекли его Фёдором. Выходила Анна с кормилицей. И в церкви при крещении Аньку мутить начало. А через два дня приехавший из Тулы доктор подтвердил подозрение Сашки, Анька непраздна.

Все девять месяцев пока она вынашивала ребёнка, Сашка, хоть в бога и не верил, просил того смилостивиться и избавить неповинное дитя от синдрома Дауна. То ли бог внял молитвам попаданца, то ли двадцать первая хромосома там сама как-то разъединилась, но Сергей, которого назвали в честь деда, родился нормальным здоровым пацаном.

Всех четверых пацанов Ксении Сашка с Анькой усыновили. Двое младших родителей и не помнили, так что вполне папенькой и маменькой называли и считали. А двое старших — Николай и Виктор сначала чуть дичились, но дядю они обожали, он и игры с ними разные разучивал, и книги для них писал, и вообще, с ним было интересно, жаль приезжал редко. Привыкли, но взрослые почти, и называть стали Анну и Сашку: маман и папан.