Англичанка г…

— Вот подвергнемся нападению белок, я тебя сразу позову.

Александр Ботников

Хорошо это или плохо, но ночь выдалась совершенно безоблачной, Луна на небе не полная, только половинка обгрызенная, но яркой полосы Млечного пути и этой половинки ночного Солнца хватает, чтобы на корабле спокойно ориентироваться. Плюсом то, что Бурул теперь совершенно спокойно может карабкаться в «воронье гнездо», есть повод полюбоваться на звёзды. Хорошо и стрелкам из лука, которые должны снять офицера и матроса у штурвала корабля. Луна и звёзды вполне позволят прицелиться.

Началом операции должно стать пробитие склянок в три часа ночи. В это время бьют шесть склянок. Вообще склянки — это получасовой отсчёт времени на корабле. Там сложная система, по нарастающей сначала, а потом после восьми ударов с самого начала, с одной, кажется, начитают. И ещё есть рында, в смысле, бить в рынду. Это кажется смена вахт. Не силён тут Кох, зато он, разговаривая с капитаном Ирби на эту тему, сделал интересный вывод. Оказывается, бить в рынду — это такая же херня, как и ответ «есть» в русской армии. Ну, там у наглов «ес сер», а у нас решили звукам подражать и получилось «есть», хотя есть никого не надо. Так и с рындой. Команда называется Ring the bell — Звони в колокол! Такую команду вахтенный офицер отдает часовому матросу на посту у корабельного колокола. Ну, наши исправили на «в рынду бей».

Шесть раз пробили склянки, и Сашка выглянул в окно каюты. Он вооружился кольтом «Драгун» и обычным русским длинным кортиком прямым. Нет, как и обещал пацанам, сам в драку лезть не собирался Виктор Германович. Отлично знал, что чернота может и на минуту мозг в самый ответственный момент выключить. Стрельба, допустим, вокруг, а он стоит истуканом с револьвером в руке и баранов до шестидесяти считает. Из каюты Сашка решил выйти только в крайнем случае, если на палубе что пойдёт не так, и офицеры выскочат из кают на корме. Штурвал с мостиком из его окошечка в двери виден не был, и как там идёт операция не понять. Сашка уже хотел потихоньку дверь открыть… Она скрипела, когда они выходили из Портсмута и Кох сам не поленился достал дёгтя у каптенармуса и смазал петли. И всё-таки решил ещё выждать. Наконец и действо увидел. Бурул тенью проскользнул к фок-мачте и полез наверх к «вороньему гнезду», а это говорило о том, что лучники уже сняли рулевого и офицера на мостике.

Минуты три ничего не происходило, тишина стояла только нарушаемая плеском волн за бортом. А потом началось. По палубе, не таясь, в его сторону шёл десяток калмыков, а за ним ещё один. Это те, кто должен уничтожить офицеров «Аретузы» в каютах на баке и захватить турок и капитана корабля.

Сашка отпрянул от окошка, а то увидят ребята и чего не то подумают. В соседней каюте как раз жили трое турок, тот паша с Мальты и двое нарядных турок из Синопа. Скрипнула дверь и в каюте послышались сдавленные хрипы и возня, которая, переживающему Виктору Германовичу, показалась очень долгой. Наконец, возня прекратилась и скрип раздался снова, из каюты выходили. Тут раздался вскрик в каюте с другой стороны. Кох вздрогнул. Громко как. Что-то у пацанов пошло не так, сейчас офицеры проснутся и начнётся пальба, которая перебудит триста человек матросов в трюмах.

Эх. Мысль материальна. Хотя в этот раз и обошлось. Минут пять шло всё тихо и Сашка уже думал, что всё по плану и закончится. И тут внизу в трюме корабля раздался глухой выстрел. Бабах. И тишина кончилась. Калмыки стали действовать по второму варианту. Выстрелы из револьверов защёлкали сразу со всех сторон и снизу, и с палубы даже, где вроде всё должно быть зачищено. Сашка открыл дверь и вывалился на палубу, как обычно споткнувшись о порог двери. Выстрелы слышались справа, на пути были две шлюпки, установленные на палубе, и Кох ринулся на звуки выстрелов, огибая их справа. И почти сразу пришлось применить оружие. Прямо на него бежал матрос. Он был в коротких подштанниках… Всё, одежды больше не было, зато в руке матрос держал багор.

Кох поднял револьвер и выстрелил. И ничего не произошло. Нет, выстрел грянул, он почувствовал отдачу мощного оружия, а полуголый матрос продолжал с багром бежать на него. Сашка почувствовал, как чернота начинает опускаться на мозг, но каким-то шестым или седьмым уже чувством ещё и другое почувствовал, рукоятку револьвера в правой руке, он взвёл курок и выстрелил снова. Матрос споткнулся и рухнул под шлюпку, а к ногам стрелка брякая по палубе прокатился багор.

Тут Сашка чуть своего не пристрелил, он снова взвёл курок, за матросом кто-то бежал. Из-за шлюпки его было не видно, но шаги топали, ботинки или сапоги топали, выходит человек был одет. Именно это понимание и не позволило Коху выстрелить сразу по показавшемуся силуэту. Человек выбежал из тени и по халату Сашку понял, что это свой. Только и у него был револьвер, и он целился в Сашку.

— Свои! — крикнул Виктор Германович по-русски и калмык опустил пистолет. Дружеского огня не последовало.