Читаем Англия и англичане. О чем молчат путеводители полностью

О социальном статусе англичанина можно судить по саду возле его дома, на чем я остановлюсь позже. Но, даже если вы не разбираетесь в цветах и других растениях, вы без труда определите классовую принадлежность хозяев дома по наличию (у выходцев из низов общества) или отсутствию (у представителей высшего сословия) спутниковой тарелки. Это не самый верный индикатор — хотя многие путем подсчета спутниковых тарелок оценивают классовый статус всего жилого квартала, — но в принципе спутниковая тарелка на доме почти всегда указывает на то, что его владельцы занимают нижнюю ступень на социальной иерархической лестнице. Исключение составляют те случаи, когда есть какой-то неопровержимый признак принадлежности хозяев к верхушке среднего класса или высшему сословию.

Правда, спутниковая тарелка на старинном величественном особняке, расположенном в аристократическом районе, может означать, что данный район начинают колонизировать нувориши. Желая проверить свое предположение, постарайтесь попасть в этот дом и посмотрите, есть ли там коктейль-бары, толстые ковры, новенькие кожаные диваны, круглые ванны и золотые краны. Если вместо перечисленного вы обнаружите поблекшие краски, бесценные, но вытертые восточные коврики, старые диваны с потускневшей обивкой из дамастной ткани, на которую налипла собачья шерсть, а на унитазах — растрескавшиеся деревянные сиденья, это значит, что социальный статус обитателей данного особняка гораздо выше и, очевидно, им зачем-то необходимо спутниковое телевидение — возможно, кто-то из них работает на телевидении или на радио, занимается журналистикой или имеет эксцентричные пристрастия: любит смотреть баскетбол или комедийные шоу или интересуется еще каким-либо продуктом массовой культуры.

Допустимая эксцентричность

Что вынуждает нас рассмотреть еще один усложняющий фактор: общество зачастую судит о чувстве стиля/вкуса того или иного человека не по его деяниям, а по тому, что представляет собой сам человек. Если англичанин или англичанка занимают прочное положение в системе определенного класса, в обустройстве своего дома они могут допускать ряд исключений из упомянутых выше правил, не опасаясь, что их причислят к более высокому или к более низкому сословию. Недавно я где-то прочитала, что в доме принцессы Анны, Гэткум-парке, всюду выставлены подарки, которые она когда-либо получала, в том числе невзрачные национальные куклы, дешевые африканские резные вещицы, которые обычно можно увидеть лишь в «парадных залах» рабочего класса. Подобные свидетельства плебейского вкуса у представителей высшего света или даже верхушки среднего класса не в первом поколении расцениваются как безобидное чудачество.

Этот принцип действует и в отношении низов общества. У меня есть приятельница, по всем параметрам полноценная представительница рабочего класса — техничка в школе, живущая в захудалом муниципальном доме. Так вот, у нее есть пристрастие, присущее аристократам, в том числе, кстати, и принцессе Анне. Она увлекается конным спортом и даже принимает участие в конноспортивных состязаниях под названием «Полевые испытания скаковых лошадей». Ее лошадь содержится в ближайшей школе верховой езды (бесплатно, потому что приятельница чистит конюшни), и ее кухня в муниципальном доме украшена розетками и фотографиями, на которых она запечатлена во время участия в местных и однодневных конноспортивных состязаниях. Ее друзья и соседи из рабочего класса воспринимают ее «светское» увлечение и украшения как безобидную причуду, эксцентричное хобби, которое никак не влияет на ее социальный статус. Они по-прежнему считают ее своей ровней.

Подобную эксцентричность без риска могут себе позволить лишь самые верхи и самые низы общества. Для всех промежуточных слоев населения, в том числе даже для верхушки среднего класса, любое отклонение от классовых норм не допускается: их тут же причислят к другим сословиям. Одно несоответствие социальному статусу в убранстве дома простительно, возможно, на это даже не обратят внимания, но уже две погрешности нанесут репутации невосполнимый ущерб. Даже тем, кто не относится к «группе риска», желательно привносить в интерьер своего дома элементы, характерные для быта слоев населения, занимающих строго противоположную ступень социальной иерархической лестницы, а не ближайшего к ним сословия. Например, представителей верхушки среднего класса, демонстрирующих признаки вкуса, свойственного среднему слою среднего класса, скорее заподозрят в принадлежности к более низкому сословию, чем тех из них, кто склонен обставлять свой дом «пролетарской» мебелью или украшать комнаты в «пролетарском» стиле.

Перейти на страницу:

Все книги серии Что там в голове у этих иностранцев?

Китай и китайцы
Китай и китайцы

Китай сегодня у всех на слуху. О нем говорят и спорят, его критикуют и обвиняют, им восхищаются и подражают ему.Все, кто вступает в отношения с китайцами, сталкиваются с «китайскими премудростями». Как только вы попадаете в Китай, автоматически включается веками отработанный механизм, нацеленный на то, чтобы завоевать ваше доверие, сделать вас не просто своим другом, но и сторонником. Вы приезжаете в Китай со своими целями, а уезжаете переориентированным на китайское мнение. Жизнь в Китае наполнена таким количеством мелких нюансов и неожиданностей, что невозможно не только к ним подготовиться, но даже их предугадать. Китайцы накапливали опыт столетиями – столетиями выживания, расширения жизненного пространства и выдавливания «варваров».

Алексей Александрович Маслов

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука