Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Я подъехал к селению с тремя улицами. Тихая деревенька, посередине — серая башня, которую словно сдуло с большой церкви. Приблизившись, я увидел, что башня составляет часть великолепной церкви, прячущейся в низине. Архитектор хотел защитить храм то ли от океанских ветров, то ли от пиратов, этого нам узнать не дано, но вряд ли найдется другая такая церковь, столь надежно укрытая от ветров и от людских глаз.

Собор Святого Давида — самое значительное историческое здание Уэльса. Я спустился по тридцати девяти ступеням и, прежде чем войти, посидел какое-то время, глядя на церковь. Снаружи, решил я, восхищаться нечем, разве что связанными с собором фактами.

Это самый старый собор Великобритании. При его основании встретились римская Британия и Уэльс. Заложен он был святым Давидом примерно в 550 году, то есть за сорок семь лет до того, как папа Григорий послал святого Августина обратить Англию в христианство! Когда в этих местах построили первую христианскую церковь, то, возможно, единственными другими христианскими церквями в Британии были белая часовня святого Ниниана в Уитхорне и маленькая келья отшельника в Гластонбери.

Святой Колумба только что основал свой первый монастырь в дубовой роще Дерри, еще не покинул Ирландию, чтобы основать христианскую общину на острове Айона. Смотришь на церковь и не веришь своим глазам: ведь она стояла здесь до Айоны, до Кентерберийского собора, до Линдисфарна!

Я смотрел на собор и пытался вообразить, как выглядели острова, когда святой пришел в это суровое место, чтобы построить церковь. По всей Англии были разбросаны римские руины, и в римских городах, таких как Лондон, на улицах росла трава, из разрушенных стен пробивались сорняки. Саксы боялись призрачных старых городов, думали, что здесь водятся привидения. Возможно, так оно и было. Бриттов вытеснили в горы, и они унесли римское христианство с собой.

Какой-нибудь почтенный старец мог бы рассказать, как, будучи мальчиком, беседовал со стариками, пережившими тот жуткий хаос, что последовал за уходом римских легионов после четырехсотлетней колонизации страны. Он наверняка слышал истории о спокойных и безопасных римских временах. Для него и для его поколения те, конечно же, были «добрыми, старыми временами». Ему много рассказывали о руинах, до сих пор разбросанных по окрестностям, о храмах и театрах, о просторных виллах и мостовых, о мозаиках, садах, оранжереях и рыбных прудах.

Этот валлиец, или бритт, вспомнил бы об ужасной жизни, об убийствах, набегах, сражениях с язычниками-англами и саксами, приплывавшими из-за моря. Он рассказал бы своим детям о том, как люди собирались возле дровяного очага в хибарке, слепленной из прутьев и грязи. А ведь от прежних прекрасных времен их отделяло всего несколько лет. Тогда Британия процветала под защитой Рима.

В это время и жил святой Давид. Говорят, он родился в 530 году, через 140 лет после того, как Гонорий вывел из Британии легионы. Возможно, он родился от британца, бывшего римлянином по мыслям и речи. Мы мало о нем знаем. Он принадлежит своему веку, подобному туману в горах. Ветер на мгновение относит туман в сторону и показывает скрытую часть ландшафта, а потом снова закрывает все, превращая в непроницаемую тайну. «Дэви Сант» был великим — и хорошим человеком. Все, что нам известно о нем из исторических документов, — то, что он прославился как проповедник и обличитель пелагианизма. Знаем, что умер он в семьдесят лет.

«Валлийская попытка продлить политическое единство, завещанное Римом Западу, — пишет сэр О. М. Эдвардс, — находит свое выражение в рыцарских романах об Артуре, смутное и величественное присутствие которого постепенно становится доминирующим в политической мысли Уэльса. Валлийский поэт скитался под дождем от одной могилы к другой, задавая все тот же простой вопрос: “Чья это могила?” Кто-то спал под могучим дубом, кто-то — на берегу, под шум прибоя; один нашел вечный покой на вершине горы; другой — в низине. Одна могила была длинной и узкой; другая покрыта мертвой травой и увядшими листьями. В одной могиле лежал неизвестный; в другой спал король Кинддилан, что скакал на белом коне с красным мечом. Среди могил на горе, в долине и на морском берегу не было могилы Артура. Король стал духом единства, независимости и государственной мудрости; “глупо было бы думать, что у Артура есть могила”.