Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Любопытно, когда была установлена взаимосвязь между опрятностью человека и его благочестием — уж, наверное, не в Средние века! Во всяком случае, на всю нашу гостиницу имелось всего две ванны, и каждое утро горничная взывала ко мне строгим голосом старшины:

— Джентльмен желает принять ванну прямо сейчас?

И приходилось бежать через всю галерею, чтобы занять свое место в конце очереди.

Посещение Глостерского собора повергает любого человека в трепетное состояние, которое запоминается надолго. Притихший, я стоял под сводами собора и взирал на уходящие ввысь колонны нефа. Да, наши предки умели строить: высота, пропорции — все идеально выверено и порождает непередаваемое ощущение естественной силы.

Здесь, на хорах собора, покоится прах Эдуарда II. Его гробница под расшитым пологом в Средние века стала местом паломничества многочисленных пилигримов. Их богатые пожертвования позволили монахам перестроить и церковь, и монастырь. Крытые аркады Глостера заслуживают отдельного упоминания как совершенно уникальное явление среди подобных сооружений в Англии. Их изящные веерные своды являют собой истинное чудо в камне.

Вечернее возвращение в гостиницу обернулось длительной прогулкой по улицам Глостера: я восхищался строгой римской планировкой города, в какой-то момент заблудился в Глеве[43], затем оказался в средневековом Глостере. Уже на подходе к гостинице я услышал звуки музыки, доносившиеся, как мне показалось, прямо из-под земли. Озадаченный, я свернул в знакомый двор и направился к уходящим вниз каменным ступенькам. Над ними светилась надпись «Пристанище монахов». Спустившись по лестнице, я очутился в холодном, пыльном подвале, который наверняка бы понравился какому-нибудь предприимчивому жителю Монмартра.

Сначала мне показалось, что бар оборудовали в помещении бывшего церковного склепа. В полутемной длинной пещере со сводчатыми потолками стояли пивные бочки, возле них сидели люди с кружками. Вдоль всего подвала тянулась стойка бара, а в дальнем углу размещался неутомимый электрический орган, который одну за другой исторгал из себя модные мелодии. Все вместе представляло собой странное, даже с некоторым оттенком кощунства зрелище. Тем более неожиданное, что посетители бара были не какими-то легкомысленными французиками, а вполне серьезными и солидными глостерширскими фермерами. Нет, к подобному безобразию я оказался совершенно не готов!

Тем не менее я занял свободное место возле бочки и окинул любопытным взглядом мрачноватый зал. В одном углу я заметил кабинку исповедальни, в другом стояла чаша со святой водой! Да уж, думаю, в Англии немного подобных баров.

— Говорят, раньше этот подвал был частью подземного хода, построенного для удобства пилигримов, — сообщил мне бармен. — Чтобы облегчить им дорогу от постоялого двора до храма. Но некоторые утверждают, будто столетия назад это помещение находилось на уровне улицы…

— Мне полпинты, — потребовал один из посетителей.

Музыкальный аппарат захрипел, застрекотал — похоже, собирался с силами, чтобы завести новую мелодию.

Гостиничный двор тонул в темноте. Свет горел только на галерее, отбрасывая тени на плитняк, которым был вымощен двор, и обрисовывая контур массивного бруса на каменных ступеньках. Я поднялся наверх и привычно склонился над перилами. Мне хотелось задержаться на мгновение и еще раз окинуть взором двор, являвшийся свидетелем шестисотлетней истории странствий.

Современный Глостер притих, стушевался и, казалось, уступил место воспоминаниям о седой старине. Над городом плыл колокольный звон, а в квадрате ночного неба над маленьким двориком начали проступать первые неяркие звезды.

2

Херефордшир — это стоящие среди высокой травы фруктовые деревья с выбеленными известью стволами; это воздух, напоенный острыми запахами нагретой летней земли; это сборщики фруктов, которые трудятся в садах; это мужчины и женщины, работающие в полях и на лугах за живыми изгородями. Они сгребают вилами и забрасывают на стога золотисто-желтое сено. Между делом они жадно осушают кружки с желтым элем и бледно-золотистым сидром, потому что работа, которой они занимаются, вышибает нот и порождает великую жажду. Долина реки Уай с ее сочной зеленью являет собой прелестные декорации для неповторимого, сугубо английского пейзажа: бархатно-черные коровы стоят по берегам ручьев и речушек и лениво обмахиваются хвостами…

Херефордшир, Глостершир и Вустершир — три брата, три прекрасных принца Англии, и я, право, не знаю, кто из них мне милее…

День был в самом разгаре, когда я остановился в Россе.

Я поднялся наверх и там, укрывшись в тени вязов, посаженных «человеком из Росса», бросил взгляд вниз — на изгиб реки и зеленую равнину, которая начиналась за этой рекой и в своей спокойной и полной величия красоте простиралась до самых гор Уэльса. Вот оно, подумал я… Это одна из самых прекрасных панорам, какие мне довелось наблюдать. Веселая, раскрасневшаяся детвора шумно плескалась в водах реки Уай, а на мелководье, в тени раскидистых ив стояли все те же коровы, меланхолично пережевывавшие свою жвачку.