Англия. Иностранец ее Величества

— У меня иногда возникает необходимость с ним срочно поговорить. Когда я его долго не вижу, мне как будто чего-то не хватает… И сейчас, когда в моей жизни выдался не самый лучший момент… Бывает такое, что стоит все бросить и поехать на край земли, даже если тебе уделят всего час или полчаса… Согласны?

Да-да, конечно, согласен, еще бы! Я бы вот тоже ринулся куда угодно ради… Судорожно киваю головой, что-то еще пытаюсь бормотать… Кажется, я понравился Диане, да, да, да! Она действительно мне доверяет. Она готова раскрывать мне свои секреты. Она даже хотела бы познакомить меня со своим лучшим другом.

— А еще я пою «Очи черные» и «Мой костер в тумане светит», — говорит тем временем певица, снова дергая меня за рукав: переводи, дескать! И я, как дурак, перевожу.

И волшебство вдруг кончается. В глазах Дианы что-то гаснет. Она поворачивается к следующему собеседнику и, кажется, уже ему проникновенно смотрит в глаза. А на меня напирают со всех сторон: я, видимо, неприлично себя повел, на несколько минут монополизировал Ее Высочество.

Мгновение, и вот меня уже отделяет от Высочества целая толпа. И тщетно я привстаю на цыпочки, пытаясь увидеть принцессу еще хотя бы разочек… Представится ли еще когда-нибудь в жизни шанс поговорить с ней?

Не представится. Диане оставалось жить всего несколько недель. И не спасет принцессу ее пакистанский рыцарь.

Я, конечно, не эксперт по королевской семье и по ее страстям. Но после той встречи я стал не только читать, но и расспрашивать знающих людей. И только уже после гибели принцессы мне удалось выяснить, что главной любовью, любовью жизни Дианы был никакой не майор Джеймс Хьюитт, лихой наездник, и не пиарщик Джеймс Гилби, о которых трубила бульварная пресса, а пакистанский врач, кардиохирург Хаснат Хан. Он получил как специалист широкое международное признание, работал в знаменитом на весь мир британском центре сердечно-сосудистой хирургии «Хэйрфилд хоспитал». Но тогда, летом 1997 года, Хаснат Хан находился на родине.

Если верить некоторым осведомленным источникам, он был для Дианы и отцом, и гуру, и возлюбленным и просто внимательным ласковым собеседником в одном лице. Спасал ее от тоскливого безысходного одиночества. Каким-то удивительным образом им удавалось скрывать свои отношения от журналистов. Один из общих знакомых уверял меня, что отношения эти на самом деле были чисто платоническими, но Диана мечтала стать женой Хасната Хана (якобы: за что купил, за то и продаю), но тот категорически отказался.

И вот тогда (опять же — якобы) с горя, отвергнутая, она решилась откликнуться на ухаживания Доди Аль-Файеда, сына египтянина, владельца универмага «Хэрродс», который внешне напоминал ей любимого человека. И даже помышляла, не стать ли ей в связи с этим женой Доди.

В тот момент, когда мы с Дианой встретились, все это мало кому было известно, а уж я-то вообще не имел ни о чем ни малейшего понятия. А она, кажется, ехала в Пакистан попрощаться, сообщить, что, видимо, выйдет замуж. За человека не очень любимого. («Но он напоминает мне тебя, и этого достаточно».) И, не исключено, что в тайной надежде, что ей в последний момент скажут: «Не делай этого! Может быть, и у нас с тобой есть будущее!»

В любом случае для Дианы это была крайне важная, глубоко волновавшая ее поездка. И я самым нелепым образом набрел на этот ее секрет. А она почему-то решила мне довериться. Может, и поговорить бедняге об этом больше не с кем было в тот момент? А тут вдруг подвернулся сочувствующий собеседник. Который почему-то все равно уже в курсе… Так люди доверяют вдруг свои самые деликатные тайны случайным попутчикам в купе поезда. Я надеялся, что удастся еще как-нибудь повстречаться с принцессой, может быть, взять у нее интервью, почему-то мне казалось, что она меня запомнит…

Но ничему этому не было суждено свершиться. Диане было уготовлено судьбой иное: пьяный и безрассудный водитель Аль-Файедов Анри Поль, сумасшедшая гонка по ночному Парижу в попытке уйти от опостылевших папарацци и чудовищная автокатастрофа, разбитый вдребезги «мерседес» в темном подземном туннеле.

А меня все это коснулось еще вот как. В конце августа 1997 года я взял двухнедельный отпуск, но семья моя неожиданно оказалась в отъезде, вылетев по неотложным делам в Москву. В одиночестве я решил проделать то, о чем теоретически мечтал всю жизнь, да все никак не получалось. Отправиться на вокзал и сесть на ближайший по времени отправления поезд. Поехать не то что куда глаза глядят, а даже и того круче — совсем не глядя. Куда нелегкая понесет. И попутешествовать так по Англии недельку, ночуя в недорогих ББ. (То есть в «бед энд брекфаст» — небольших семейных пансионах, где тебе дают скромную комнату и завтрак утром; это совершенно замечательный английский институт, отрада путешественников). И вот в предвкушении долгожданного приключения я поставил будильник на девять часов, надеясь хорошенько выспаться…

Но в начале восьмого утра меня разбудил телефонный звонок из Москвы. Звонил главный редактор НТВ.