Английская мята

– Что бы вы ни говорили, ничто не ускользало от ее внимания. Ей все было интересно. Уж ей-то ничего не надо было долго втолковывать, и к тому же у нее была поразительная память. Не то что моя жена: вечером скажешь, а утром уже ничего не помнит. Каждый день все приходилось объяснять заново. Я чувствовал себя с ней очень одиноким. Теперь все кончено, и я могу в этом признаться.

– Но ведь не все же она забывала с такой легкостью?

– Да, вы правы, это я немного преувеличил… У нее тоже была своя, особая память. Например, обо всем, что было в Кагоре, она помнила так, будто уехала оттуда только вчера, что правда, то правда…

– Вы много ей изменяли?

– Любой мужчина на моем месте поступал бы точно так же. Да если бы я ей не изменял, то, наверное, уже давно бы лишился рассудка. Впрочем, уверен, она догадывалась, но ей было все равно.

– А она, она вам изменяла?

– Нет, не думаю. Но вовсе не потому, что была мне верна, просто ей это было безразлично. Даже в самом начале нашей связи, когда мы… сами понимаете, что я имею в виду… меня не покидало ощущение, будто… окажись на моем месте любой другой, все происходило бы точно так же, для нее это не имело ровно никакого значения.

– Выходит, она могла бы с легкостью менять мужчин?

– Да, но с таким же успехом могла подолгу оставаться и с одним и тем же. Ведь я-то был рядом.

– А вы не могли бы привести хоть один пример того, что ей удавалось усваивать труднее всего?

– Вещи, которые требовали воображения, вот их она была не способна понять. Какая-нибудь выдуманная история, например, пьеса, одна из тех, что передают по радио… никакими силами невозможно было убедить ее, что все это выдумано, не существовало на самом деле. В известном смысле она была как ребенок. Вот телевизор, это она понимала, конечно, на свой манер, но по крайней мере хоть не задавала никаких вопросов.

– А газеты она читала?

– Делала вид, будто читает, но сомневаюсь, чтобы она читала их на самом деле. Читала заголовки, а потом откладывала в сторону. Уж я-то её знал и могу заверить: нет, газет она не читала.

– Просто притворялась, будто читает?

– Да нет, не притворялась. Она вообще никогда не притворялась. Даже этого не делала. Просто искренне верила, будто читает газету, а это разные вещи. Помнится, лет десять назад вдруг ни с того ни с сего пристрастилась к этому вздору, знаете, иллюстрашки для детей, типа комиксов, потом бросила… И все кончилось – больше она не читала…

По правде говоря, это я ее заставил. Очень уж меня раздражало ее увлечение и даже пугало немного. Она воровала их из ученических парт, когда работала уборщицей в местной школе. Я запретил ей таскать эту гадость домой, она не послушалась, тогда я начал рвать их. Она ужасно огорчилась, но перестала.

Так что, если говорить о тех иллюстрашках, то это моя вина, что она перестала их читать. Может, я причинил ей боль, но ведь для ее же блага.

Потом-то она могла читать их сколько душе угодно, мне уже было все равно, да только уже и сама потеряла к этому интерес. Вот так… Какая ужасная судьба. Бедняжка…

– Кто?

– Клер, моя жена. Помню, как-то раз мне все-таки удалось заставить ее почитать одну книгу.

Это было примерно в то же самое время, когда она увлекалась этими дурацкими картинками, мне удалось тогда заставить ее читать мне вслух одну книжку, каждый вечер понемногу – как сейчас помню, это были какие-то путевые записки, рассказы о путешествиях. Поучительные и к тому же очень увлекательные. Пустые хлопоты. Где-то посреди книги мне пришлось окончательно отказаться от своей затеи. Думаю, половина той книги – это единственная серьезная вещь, которую она осилила за всю свою жизнь.

– И что, неужели это ее совсем не заинтересовало?

– Дело в том, что ей было совершенно не интересно узнавать что-то новое, она не умела учиться, могла фиксировать внимание только на чем-то одном. Читает про какую-то страну и тут же забывает ту, о которой шла речь накануне.

Поначалу меня это не на шутку раздражало. А потом смирился, какой смысл пытаться переделывать человека, коли у него нет ни малейшего желания меняться.

– А сами вы где учились?

– Я сдал первую часть экзаменов на степень бакалавра. Выдержал конкурс. Теперь служу контролером в министерстве финансов. Мне пришлось бросить учебу, когда умер мой отец: надо было зарабатывать на жизнь. Но я всегда старался быть в курсе событий. Люблю читать.

– Скажите, а вы могли бы утверждать, будто она вообще была лишена каких бы то ни было умственных способностей?