Английская тетушка

Рафаэля устраивало такое решение вопроса. Он занимался практикой по своей профессии и был доволен. Недовольна была его мать. Она не переставала донимать старшего сына женитьбой — род Куэрас не должен пресечься! У Рафаэля не было ни малейшего желания заводить жену и детей. Грехи молодости давали себя знать: все новоявленные красавицы не пробуждали в нем сексуального интереса, и он серьезно подумывал, не потерял ли этот интерес навсегда. Кроме того, он хотел служить всем людям, а не только своей семье, и потому отважился на решительный шаг из этой неопределенности — он поступил в духовную семинарию…

Теперь «лендровер» двигался по широко раскинувшейся вдоль Рио-Лимы долине. По обеим сторонам реки тянулись пшеничные и кукурузные поля. И на небольшой возвышенности на той стороне уже виднелись белокаменные стены величественного здания, где Рафаэль родился и провел свою юность и где до сих пор жили его мать, брат и младшие сестры. Он пересек спокойный, блестящий на солнце поток по деревянному мосту. Послышался звон колоколов Капилья-де-лос-Иносентес, и Рафаэль представил себе церковь, стены которой увиты цветущими белыми и лиловыми цветами в окружении высоких деревьев, — невеста, убранная к свадьбе. Его сердце наполнилось благодатью. «Вот где истина, — подумал он. — Все остальное преходяще».

Позже, когда солнце все выше поднималось к зениту, Рафаэль въехал через широкие ворота в асьенду. Ставни на высоких больших окнах были уже открыты, воздух вокруг виллы был напоен запахом пчелиного воска, который возбуждал в нем детские воспоминания о только что натертых мастикой полах.

Он вошел в просторный холл. И здесь все дышало светлыми воспоминаниями детства. Вилла была удивительно красивым старинным зданием. От первоначального вида в ней остались только этот холл да два — три примыкавших помещения с верхней галереей. Следующие поколения Куэрас, как пчелы строят свои улья, расширяли дом. Мебель в холле, тоже старинная, была тут и там покрыта патиной веков. Ее искусная деревянная резьба составляла единое целое с барочной кованой фурнитурой.

— Дон Рафаэль!

Голос старой экономки звучал тепло и преданно. В глазах Хесебель он по-прежнему был хозяином поместья.

— Доброе утро, Хесебель! — Рафаэль ласково окинул взглядом престарелую индианку, которая уже более четверти века не только преданно служила семье, но и вела дом уверенной, твердой рукой. — Хуан оставил мне сообщение, что хочет поговорить. Не знаешь, где он?

— Дон Хуан завтракает в патио. — В ее голосе не слышалось особого почтения. — А вы-то сами завтракали?

— Еще нет, — улыбнулся Рафаэль. Старая служанка посмотрела на него с упреком:

— Совсем не заботитесь о своем здоровье, дон Рафаэль! Не спите, не едите…

— Хесебель, сегодня ночью я был очень занят.

— Знаю, знаю. — Хесебель понимающе кивнула. — Жена Макераса, да?

— Угу. — Рафаэль устало повел плечами. — У Марии снова дочка. Ладно, пойду к Хуану.

— Я принесу вам кофе и панесильос, сеньор, — оживилась Хесебель.

— Ты — моя спасительница! — Рафаэль нежно улыбнулся старой экономке и прошел через дом в патио.

Хуан Куэрас восседал в плетеном кресле за новомодным столом со стеклянной поверхностью. Он был похож и не похож на брата. Рафаэль был высок и строен, Хуан скорее приземист. Сходство было в смуглом цвете лица, волевом подбородке, разлете бровей и узких, плотно сжатых губах.

— Здравствуй, брат! Вижу, ты откликнулся на мою просьбу.

— А ты что, сомневался? — Рафаэль уселся напротив. — Только давай коротко. У меня сегодня еще масса дел.

Хуан налил себе чашку кофе и предложил брату составить компанию, но тот, покачав головой, потянулся к кувшину со свежевыжатым апельсиновым соком.

— Да поешь чего-нибудь. Терпеть не могу завтракать один!

Рафаэль одним глотком осушил стакан сока. Подошла Хесебель с полным подносом. Она поставила перед любимым хозяином второй кофейник и сливки, свежие булочки, масло и абрикосовый джем.

— Давайте-ка поешьте, сеньор! — И, одарив Хуана не слишком уважительным взглядом, добавила: — Берите пример с вашего брата.

Рафаэль подавил усмешку, послушно взял булочку и тонким слоем намазал на нее масло. Хесебель терпеливо дождалась, пока хозяин не проглотит первый кусок, и вышла. Хуан подождал, когда брат намажет вторую панесильос, и начал:

— Окажи мне небольшую услугу, Рафаэль! — Похлопав себя по карманам своего летнего пиджака, он вынул пачку и достал сигарету. — Помнишь того ребенка из миссии?

Рафаэль нахмурил лоб:

— Конечно. Маленькая англичанка, которая потеряла память.

Хуан кивнул, потом сунул сигарету в рот и занялся поиском зажигалки.

— Ну так вот. Возможно, ее имя Люси Кармайкл.

— Возможно?

— Малышка до сих пор не знает, кто она такая. Но на борту того самолета, что разбился в горах несколько месяцев назад, была семья Кармайклов: отец, мать и восьмилетняя девочка.

— И ты считаешь, что это та самая девочка, которую нашел Сантес?

— Вполне вероятно.

— Ну, не знаю… Где упал самолет?

— Милях в восьмидесяти отсюда.

— Тогда маловероятно.

— Но возможность все-таки есть. И к сожалению, миссия настаивает на том, чтобы я проверил все варианты.