Английские юмористы XVIII века

Как переменились времена! Новая почта, заведение далеко не бесполезное, стоит теперь на том месте, где на рисунке изображен эшафот и подвыпивший ополченец, который ухватился за столб, чтобы не упасть, причем парик у него съехал на один глаз, а на галерее подмастерье пытается поцеловать хорошенькую девушку. Исчезли с лица земли и подмастерье и девушка! Исчез подвыпивший ополченец в парике и с патронташем! На месте, где Том Бездельник (которого мне от души жаль) покинул сей порочный мир и где вы видите палача, который курит трубку, прислонившись к виселице и глядя вдаль, на холмы Хэрроу или Хэмпстеда, теперь великолепная мраморная арка, огромный современный город - чистое, полное свежего воздуха, пестрое полотно, - где так и кишат няньки с детьми, обитель богатства и комфорта, здесь возвышается элегантная, процветающая, изысканная Тайберния, самый респектабельный уголок на всей земле!

На последнем листе серии про лондонских подмастерий, где запечатлен апофеоз достопочтенного Фрэнсиса Умника, в углу простого, бесхитростного рисунка изображен оборванец, предлагающий купить листок, на котором, очевидно, напечатано сообщение, что появился призрак Тома Бездельника, казненного в Тайберне. Если бы призрак Тома мог появиться в 1847, а не в 1747 году, какие перемены увидел бы с удивлением этот беглый преступник! По той самой дороге, по которой обычно ездил палач да дважды в неделю оксфордская почтовая карета, теперь каждый день проезжает десять тысяч экипажей; а за другой дорогой, по которой Дик Терпин бежал в Виндзор и сквайр Вестерн прибыл в Лондон, чтобы поселиться на окраине, в "Геркулесовых столбах", как теперь бурлит цивилизация и торжествует порядок! Какие полчища джентльменов с зонтиками поспешают в банки, конторы и присутствия! Какие армии нянек и младенцев, какие мирные процессии полисменов, какие легкие пролетки, ярко раскрашенные кареты, что за рои деловитых подмастерий и ремесленников на крышах омнибусов кишат здесь ежедневно и ежечасно! Со времен Тома Бездельника все изменилось до неузнаваемости, многие обычаи, которыми в его дни восхищались, теперь не в чести. Собратья бедняги Тома теперь встречают больше жалости, доброты и снисхождения, чем в те бесхитростные времена, когда Фильдинг его повесил, а Хогарт его изобразил.