Английские короли

Власть попала в заколдованный круг: войны и восстания требовали новых налогов, а их введение вызывало новые войны и восстания. Или, по крайней мере, глухое недовольство. В сентябре король снова потребовал денег у духовенства, но ему пообещали лишь двойную десятину. В ответ он потребовал половину всех церковных доходов, а тем, кто откажется, пригрозил опалой. «Кто не согласен, — добавил посланец короля, — пусть встанет, чтобы все его видели». Декан собора Святого Павла пытался успокоить короля, но умер от страха, представ перед ним. Духовенство не имело главы, поскольку недавно назначенный архиепископ Кентерберийский Роберт Уинчелси еще не вернулся из Рима. Король добился денег у церкви, а в октябре получил их у баронов на парламенте, где не присутствовали представители городов. В ноябре Эдуард с армией явился в Уэльс и велел окружить район восстания заставами, чтобы голодом выманить Мадога из неприступных гор. План удался — к весне в кольце окружения не осталось ни одного живого человека. Все это время король находился в замке Аберконвей, а в мае 1295 года отправился в Лондон, где его ждали папские легаты, предложившие заключить мир с Филиппом. Однако в это время выяснилось, что французский король подкупил некоего рыцаря Турбервилля, который должен был сдать ему укрепления «Пяти портов». Заговор был раскрыт, однако французы все же напали на Дувр и сожгли часть города.

Король снова остро нуждался в деньгах. Война в Уэльсе затягивалась, возникли новые проблемы в Шотландии, а французский флот кружил у побережья и едва не сорвал посвящение нового архиепископа в Кентербери. В ноябре был созван расширенный парламент — все представители епископата, по два рыцаря от каждого графства и по два представителя каждого города. С тех пор все парламенты Англии до XIX века созывались по такой же схеме. У каждого сословия отдельно Эдуард добился обещания выделить деньги на войну с Францией. Однако он не смог лично возглавить поход, так как вновь отвлекся на шотландские дела. Как сюзерен, он имел право рассматривать жалобы своих шотландских вассалов друг на друга. Сначала жалобу на Джона Балиола подали горожане Бервика, потом — граф Файфский. Пытаясь склонить короля на свою сторону, все они предлагали ему деньги на французскую войну. В ответ сторонники Балиола завязали тайные переговоры с Францией; узнав об этом, Эдуард вновь потребовал передачи ему шотландских крепостей. Вместо ответа шотландцы напали на пограничные графства и разорили их. Чаша терпения короля переполнилась, и в марте 1296 года он пересек границу с отборным войском, созванным для похода во Францию, — пять тысяч рыцарей и тридцать тысяч пеших солдат.

Первой на пути англичан оказалась крепость Бервик. После недолгой осады она пала, и все ее защитники — восемь тысяч человек — были преданы мечу. Однако сдавшихся солдат гарнизона, женщин и детей Эдуард отпустил. Пока он строил дальнейшие планы, явился посол от Балиола с известием, что король отказывается от присяги Англии. «Лживый дуралей! — воскликнул Эдуард. — Чего он добивается? Если он не придет к нам, мы сами к нему придем». В апреле — мае были взяты штурмом почти все шотландские крепости — пораженные ужасом защитники просто разбегались. Эдинбург пал на восьмой день осады. 10 июля в Монтрозе Эдуард принял отречение Балиола; неудачливого короля постригли в монахи. 22 августа он вернулся в Бервик, увозя с собой Сконский камень — древнюю реликвию шотландских монархов. Там же он принял присягу всех лордов и прелатов Шотландии, чьи подписи заняли тридцать пять больших листов пергамента. Он старался быть милостив: никого не казнил, а некоторым даже пожаловал земли и титулы. После этого он вернулся в Англию и вновь потребовал денег у церкви.

Архиепископ Уинчелси сослался на буллу, в которой папа под страхом отлучения запретил светским властям взимать налоги с дохода церкви или с имущества церковников. Но на Эдуарда это не подействовало: он дал епископам некоторое время на размышление, а после повторного отказа пожал плечами и сказал: «Что ж, если они не хотят выполнять своих вассальных обязанностей, и я не буду выполнять своих». 30 января 1297 года он объявил о конфискации всей церковной собственности в Англии. Духовенство было так запугано, что некоторые епископы тут же согласились заплатить требуемую королем сумму. Однако архиепископ Уинчелси заявил, что подвергнет отлучению каждого, кто нарушит папскую буллу. Казалось, что возвращаются драматические времена Томаса Бекета. Однако среди тогдашних прелатов Бекетов не нашлось: после встречи с королем в марте Уинчелси позволил епископам поступать «по своему разумению», и почти все предпочли смириться и уплатить пятую часть доходов.