Английские народные сказки

Много-много дней спустя он вернулся к дивным водам Биннори, но принцесса давно уже спала вечным сном, и он нашел лишь кости ее да золотые кудри. И он сделал из них арфу и поднялся с нею на холм, что стоит над плотиной Биннори, и подошел к замку, где жил король-отец.

В тот вечер король и королева, их сын и дочь, сэр Уильям и весь двор собрались в зале послушать прославленного арфиста. И вот запел арфист, перебирая струны своей арфы, и все — то ликовали и радовались, то плакали и печалились, повинуясь его желанию. И вдруг арфа сама запела тихим и ясным голосом; тогда арфист умолк, и все затаили дыхание.

Вот о чем пела арфа:

О, там сидит мой отец, король,
Биннори, о Биннори;
А с ним сидит королева-мать
Близ дивной плотины Биннори.

Стоит здесь и Хью, мой брат родной,
Биннори, о Биннори;
И верный-неверный Уильям мой,
Близ дивной плотины Биннори.

Диву дались все в зале, а старый арфист рассказал, как однажды увидел он на берегу мертвую принцессу, что утонула близ дивных плотин Биннори, и как сделал из ее костей и кудрей эту арфу.

И вдруг арфа снова запела громким и ясным голосом:

А вот и сестра, что топила меня
Близ дивной плотины Биннори.

И тут струны лопнули, и арфа умолкла навсегда, навсегда.

СОН КОРОБЕЙНИКА

Жил-был в деревне Софэм, что в графстве Норфолк, коробейник Джон. Жил он с женой да тремя детьми очень бедно, в убогом домишке. Ведь как ни старался Джон, а хорошего торговца из него не вышло — слишком уж он был прост, слишком честен, не умел выколачивать последние денежки из бедняков, когда продавал им свои товары на ярмарках и базарах.

День за днем шагал Джон по дорогам с тюком за спиной; продавал булавки и кружева, ленты и платки всем, кто хотел их купить, а еще пел на деревенских ярмарках старинные песни и баллады.

Но вот в каком-то году весна выдалась поздняя, а когда она, наконец, пришла, задул такой сильный ветер, полили такие частые дожди, что бедняга Джон лишь изредка мог выходить из дома с товаром.

Тяжелое это было времечко для Джона и его жены — им едва удавалось прокормить и одеть своих троих детей. У сына не было башмаков, не в чем было на работу выйти, а дочки выросли из своих платьев — хочешь не хочешь, а доставай новые.

— Ума не приложу, как нам быть! — со вздохом сказала жена коробейника в одно дождливое утро. — Ничего не могу придумать… Видно, придется тебе, Джон, наняться в работники на ферму. В нынешнем году торговлей много не заработаешь.

— В этакую погоду на ферме тоже делать нечего, — ответил коробейник. — Но вот что я тебе скажу, жена! Подамся-ка я в Лондон, как только прояснеет.

— В Лондон?! — воскликнула жена. — А что тебе там делать? Хочешь разбогатеть, что ли? Да лондонские жулики тебя как липку обдерут! Что это тебе взбрело в голову — в Лондон идти?

— Так и быть, скажу, — ответил коробейник. — Прошлой ночью, когда по крыше дождь барабанил, мне не спалось и я все думал да ломал себе голову, как нам быть? А когда, наконец, заснул, приснился мне чудесный сон. Ей-богу, чудесный, жена!

— Ты, верно, видел во сне, что с неба в камин упал шкаф, набитый новой одежей! А когда проснулся, оказалось в камине не шкаф, а всего-навсего старое грачиное гнездо, которое целый год торчало у нас на крыше.

— Вот и нет! — сказал Джон. — Во сне я слышал только голос, — и до чего же ласковый голос! — а чей, не знаю. И будто голос этот сказал мне: «Джон, пойди в Лондон, стань на Лондонском мосту, и ты услышишь удивительную весть».

— Какую весть? — спросила жена Джона.

— Не знаю — тут я как раз проснулся. Но до чего ласковый это был голос, до чего убедительный!

— И ты собираешься тащиться в Лондон из-за какого-то сна? Да ты, должно быть, поел за ужином заплесневелого сыра, вот и приснилась тебе какая-то чушь!

— Нет, женушка, — сказал коробейник. — После твоих ужинов сны не снятся.

— И немудрено! Мне ведь ужин-то стряпать почти не из чего! Ну, а что это за удивительную весть ты должен услышать на Лондонском мосту? Может, надеешься узнать, что помер твой старик отец и оставил тебе состояние?

— Да, что-нибудь в этом роде, хотя моему старику оставлять нечего. А впрочем, глупости все это, и говорить о них больше не стоит.

Но и вторую и третью ночь коробейника мучили сны. Три ночи подряд слышался ему все тот же голос: «Джон, пойди в Лондон, стань на Лондонском мосту, и ты услышишь удивительную весть».

«Уж не ангел ли это говорит со мной? — думал Джон. — А может, сам господь хочет помочь бедняку в трудный час…»