Английские письма или история кавалера Грандисона

Но поелику я одобряю то намѣреніе твоей тетки дабы отсрочить отвѣтъ, которой она должна писать къ Графинѣ Д… то какъ же поступить намъ въ семъ обстоятельствѣ? Вотъ какія о томъ мои мнѣнія. Сія Гжа. поставляетъ главнымъ правиломъ то, что твои склонности на кѣмъ не заняты: тетка, твоя совершенно ее въ томъ увѣрила. По крайней мѣрѣ ты говорила ей въ такихъ выраженіяхъ, кои долженствуютъ возрадить въ ней нѣкое сумнѣніе. Она дала намъ знать, что намѣрена посетить насъ въ наступающую субботу. Конечно должно ожидать, что она потребуетъ изьясненій, и мы должны удовлѣтворить ея чистосердечіе, тѣмъ вяще, что для собственнаго нашего свойства, мы обязаны учинить оное честнымъ образомъ. Я хочу искренно увѣдомить ее о томъ предпріятіи Сира Гарграфа Поллексфена, о коемъ, какъ кажется, ты уже ей нѣчто сказала, и о великодушномъ покровительствѣ полученномъ тобою отъ Сира Карла: справедливость никогда не навлекаетъ на себя укоризны. Твоя тетка признается, что ты къ ней писала, и что отказывалась, съ почтительнѣйшеію благодарностію, отъ чести тебѣ предлагаемой, что она не иначе можетъ изъясниться какъ увѣрительно предполагая, что, то побудительнымъ причинамъ благодарности, ты предпочтешь Сира Карла всякому другому человѣку, но что ты неизвѣстна о его обязательствахъ; что ты не имѣешь причинъ предлагать въ немъ къ себѣ другихъ чувствованій, кромѣ тѣхъ, кои произсходятъ отъ учтивости, кою мужчины почитаютъ себѣ за честь оказывать нашему полу, и что госпожи Грандиссонъ, называя тебя сестрою, разумѣютъ подъ симъ именемъ какъ сестру ихъ брата, такъ и свою.

Сіе будетъ сказано Графинѣ, подъ величайшими клятвами, дабы она сохранила оное въ тайнѣ. Тогда познаетъ она сущую истинну. Она о томъ будетъ судить такъ, какъ должна, для самой себя. Ты не будешь казаться передъ ея глазами виновною ни въ малѣйшемъ притворствѣ. Мы подтвердимъ всѣ наше свойство. Естьли Милади Л… и Миссъ Грандиссонъ, какъ ты то предполагаешь, обьявили Графинѣ, что намѣренія ихъ брата нимало не обращены къ тебѣ, то найдется что они говорили правду, и ты знаешь, любезная моя, что мы должны отдать справедливость искренности другаго такъ какъ и своей. Она увидитъ что твое уваженіе къ Сиру Карлу, естьли токмо сіе чувствіе кажется ей препятствіемъ ея намѣренію, произходитъ отъ похвалы достойной признательности за то покровительство, которое онъ великодушно подалъ, такой молодой дѣвицѣ, коея сердце до того приключенія совершенно было свободно.

Я не знаю, довольно ли ясно я изьявила свое мнѣніе. Я теперь совершенно уже не такова, какова была прежде; но благодарю Небо и за нынѣшнее мое состояніе; я совершенно не почитала себя въ состояніи написать столь продолжительное письмо и въ толь короткое время. И такъ, любезная моя Генріетта есть тому причиною, а ея благополучіе завсегда составляло единое мое попеченіе, съ того времени какъ я лишилась товарища моей молодости, дражайшаго супруга раздѣлявшаго со мною какъ свои такъ всѣ другія попеченія, которой изьявлялъ тебѣ столько нѣжности, какъ мнѣ, и подалъ тебѣ такіе же совѣты. Что должно думать о Г. Шерлей? Какимъ бы образомъ поступилъ онъ въ семъ случаѣ? Сіи то суть тѣ вопросы, которые я всегда себѣ предлагала прежде, нежели изьяснила мое мнѣніе о какомъ ниесть важномъ дѣлѣ, а особливо когда дѣло шло о тебѣ.

Я хочу здѣсь восхвалить единое изъ твоихъ чувствованій, которое я почла достойнымъ питомицы твоего дѣда. "Я презирала бы самое себя [говоришь ты въ одномъ изъ твоихъ писемъ,] естьлибъ стала содержатъ честнаго человѣка въ недоуменіи между тѣмъ, пока бы колебалась въ пользу другаго."

Любви достойная внука! наблюдай твердо свои правила, какой бы жребій Небо тебѣ ни опредѣлило. Почитай сей свѣтъ за ту малую точку, подъ которою представляли тебѣ оный нѣсколько разъ. Я прожила на свѣтѣ уже довольное время; однако, когда взираю на прошедшее даже до времени моея молодости, въ которое надежды и опасности колеблющія тебя теперь ни мало не были мнѣ странными то сколь время кажется мнѣ быстротекуще? Естьли я желаю, чтобъ теченіе моея жизни продолжилось, то конечно для того дабы видѣть утѣху моего сердца, любезную мою сироту, щастливую подъ покровительствомъ честнаго человѣка. Дай Боже, чтобъ сіе было въ качествѣ… но властны ли мы, любезная моя, налагать законы на Провиденіе? Знаемъ ли мы какое вліяетъ оно намѣреніе въ Сира Карла? Такъ отъ него можетъ быть зависитъ благополучіе великаго множества другахъ: уподоблять его вамъ, все равно какъ сравнивать публику, съ однимъ человѣкомъ.