Английский чай

Он услышал, как из ее груди вырвался вздох, и мысленно выругался за свою нетактичность.

— Прекрасно, синьорина, — различил он голос Клаудии. — Вам необыкновенно идет это платье. Оно говорит само за себя.

— Это-то меня и волнует, — раздался голос Евы. — Оно словно зовет: «возьми меня, я твоя».

— Звучит отлично, — вставил заинтригованный Рафаэль. — Можно взглянуть?

— Ой! Ни за что. Я уже снимаю.

Стиснув зубы, Рафаэль недовольно скрестил руки на груди и уставился в одну точку, прогоняя из воображения навязчивые картинки недвусмысленного содержания.

Однако невольно взгляд его упал на большое зеркало напротив примерочных. В отражении он заметил, как полоска красного упала на пол. Ева деликатно ступила из нее, и это было самое эротичное из всего, что Рафаэлю доводилось видеть раньше.

Он не мог отвести глаз от зеркала, в котором Ева теперь привстала на цыпочки. Раздался звук застегивающейся молнии, прозвучавший, как томительная ласка. Потом тишина. И голос Клаудии:

— Хорошо. Только снимите лифчик для лучшего эффекта.

Рафаэль простонал. Он слишком хорошо представлял себе ее спелую грудь. Ведь сегодня утром она стояла перед ним обнаженная и такая прекрасная, хотя и напоминала разозлившегося котенка. Даже когда Ева злилась, было в ней нечто притягательное, отчего ее хотелось целовать и целовать…

— Синьор? Готовы?

Кдаудия отдернула шторку и отступила.

Шелковое платье цвета мокрого асфальта сидело восхитительно, подчеркивая соблазнительные изгибы тела. У Рафаэля перехватило дыхание от восторга. Ева надела босоножки на высоких каблуках, отчего ее ноги стали казаться бесконечными. По округлым бедрам мягко струился шелк, словно маня прикоснуться к ним. Клаудия подобрала волосы Евы и добавила темно-красного блеска губам, придав им чувственности.

Ева выглядела прекрасно. Шикарно. Блестяще.

Рафаэль ненавидел это.

Ева чувствовала, как сильно колотится в груди сердце, когда она ступила в зал и предстала перед Рафаэлем. Возможно, сейчас он разглядит в ней прекрасную женщину?..

Он медленно встал и шагнул в ее сторону с каменным выражением на лице. Кажется, время остановилось. Его глаза скользили по ее телу. Ева ждала, что он скажет.

Но Рафаэль молчал. Его глаза все сказали громче любых слов.

— Вам нравится, синьор? — нервничая, поинтересовалась Клаудия.

— Хорошо, — безразлично произнес Рафаэль и, повернувшись на каблуках, прошел к кассе.

Бледная и дрожащая, Ева вернулась в примерочную.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ева вышла из бутика, яростно сверкая глазами. Она со злостью протянула Рафаэлю большую коробку с платьем.

— Раз уж ты настоял купить это чертово платье, неси его сам! — бросила она холодно.

Не сказав ни слова, Рафаэль взял коробку и пошел вперед. У Евы не оставалось выбора, как поплестись следом за ним.

Красота окружающего ее города прибавила Еве отчаяния, когда она почти бежала за Рафаэлем. Кажется, они были единственными людьми, которые куда-то торопились. Остальные двигались медленной поступью отдыхающих. Злость, с какой Ева сбросила с себя платье в примерочной и стерла с губ блеск, поутихла, но девушка изо всех сил пыталась сохранить ее в себе, потому что иначе она задохнется от боли и унижения.

Они вышли на широкую площадь, окруженную зданиями с колоннами. Ева вдруг поняла, почему они кажутся знакомыми. Знакомыми и все же захватывающе неожиданными в своей красоте. Девушка остановилась.

— Площадь Святого Марка! — выдохнула она.

Рафаэль обернулся и увидел, что Ева неподвижно стоит посреди площади. Она снова стала собой: милой, свежей и ни капельки не светской. Сердце Рафаэля совершило неожиданный кульбит.

— Что-то не так?

— Все в порядке. Я просто не сразу поняла, где мы.

— Площадь Святого Марка. Здесь готовят самый вкусный каппучино в мире.

— Потрясающе!

— Это уж точно. Потрясающе, что туристы до сих пор покупаются на это.

Небо немного потемнело, придав странную желтизну дневному свету. Жара спала, а со стороны лагуны раздались первые раскаты грома. Люди собирались на площади в поисках укрытия. Только Ева и Рафаэль не двигались. Еве казалось, будто вся энергия надвигающейся грозы сосредоточилась между ними. Глаза ее блестели.

— Ты, конечно, не считаешь эту площадь впечатляющей и красивой, да, Рафаэль?

— Красивой? Нет. Когда дело касается красоты, я такой же дурак, как и все. — Он подступил ближе. — Чего я не могу вынести, так это когда красота дешевеет и становится доступной массам.

Ева вскрикнула, поняв смысл его слов.

— Ты мерзавец! Сначала ты расшвыриваешь деньги Лазаро, как какая-то фея-крестная, пытаясь превратить меня в Золушку, чтобы я сопровождала тебя на эту чертову церемонию, а теперь жалуешься, что тебе не понравился результат! Тогда, боюсь, ты сделал плохое вложение. Я тебе не блестящая гламурная моделька и никогда ею не стану!

Первые крупные капли начали падать с неба. Лицо Рафаэля в хмуром дневном свете казалось бледным. Он провел рукой по волосам.

— Ты просто не понимаешь… Я не хочу, чтобы ты была «блестящей, гламурной моделькой».