Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)

Не в первый раз я становился свидетелем трусости этого человека. Веря в призраков и гоблинов, духов и ведьм, он едва ли мог ночью согласиться пересечь овраг Крэбб, потому что там иногда видели свечение. Здравомыслящие люди говорили ему, что этот свет (и правда, никто не знал, откуда он брался) – всего лишь блуждающие огоньки, болотные огни, возникающие от испарений, но Люк не слышал голоса разума. В этот вечер случилось так, что сквайр отправил Макинтоша с поручением на почту в Тимбердейл, и тот только что вернулся.

– Я и огонь видел, сэр, – говорил он Тоду испуганным голосом, запуская трясущуюся руку в волосы. – Он плясал на краю оврага, больше всего на свете похожий на блуждающий огонек. Мне это совсем не понравилось, сэр, так что я со всех ног бросился прочь от оврага и направился прямиком к дому, сюда, накрыв голову и не желая больше ничего видеть из тех ужасов, которые могли мне встретиться. Весь белый, такой он был.

– Мертвец в саване, оставивший свою могилу ради прогулки при луне, – серьезно ответил Тод, кусая губы.

– Погребальные одежды, наверняка. Длинное белое одеяние, белее снега. Лучше бы мне молчать, но это был Даниэль Феррар, – добавил Люк, низким мрачным голосом, весьма подходящим к тому, что он говорил. – Его неупокоенный дух бродит по земле, вы же знаете, сэр.

– И куда же пошел его призрак?

– Упаси меня Бог увидеть, сэр, – ответил Макинтош, тряся головой. – Я бы не стал следить за ним ни за что на свете. Я после этого не очень-то медленно шел сюда: через поле, и прямо в дом.

– Летел подобно ветру, я полагаю.

– Мое сердце колотилось как сумасшедшее, мастер Джозеф, и я очень надеюсь, сквайр не станет снова посылать меня через овраг после наступления темноты! Я этого не вынесу, сэр, я лучше уволюсь.

– Должен сказать, ты нигде не сможешь работать, Макинтош, если позволишь подобным страхам лишать тебя разума, – вставил я. – Ты ничего не видел, это все фантазии.

– Ничего не видел?! – повторил Макинтош в полном отчаянии. – Как же, мастер Джонни: я никогда не видел более ясно за всю мою жизнь! Это было большое белое страшное привидение, которое пронеслось мимо меня с рыданиями. Надеюсь, вам никогда не выпадет несчастья увидеть подобное, сэр!

– Уверен, этого не случится.

– Что здесь происходит? – спросил Том Кони, выглянув из-за двери.

– Макинтош видел призрака.

– Призрака! – воскликнул Том и расплылся в ухмылке.

Макинтош, все еще дрожащий, вновь начал свой рассказ, весьма его улучшив позаимствованной у Тода иронической фразой.

– Мертвец в саване покинул свою могилу на церковном дворе. Боюсь, это мог быть только Феррар, лежащий как раз у самого края, за границами освященной земли. Я никогда не решался приблизиться к тому месту, где он похоронен, и никогда священник не читал над ним, мистер Том!

Но вместо того чтобы проникнуться серьезностью слов, касавшихся Феррара, Том Кони лишь рассмеялся. Окончив бесплодные поиски в подвале и сыроварне, вернулись слуги и увидели Макинтоша.

– Дай ему кружку горячего эля, Молли, – велел Том.

И мы оставили их, собравшихся вокруг Макинтоша, с открытыми ртами слушавших его историю.

Из того факта, что Нетти Тревин отсутствовала в доме, можно было сделать лишь один вывод: несчастное дитя убежало домой к матери. С непокрытой головой, обнаженными шеей и руками, она пошла через метель и, как выразилась мисс Тимменс, могла замерзнуть насмерть.

– Маленькая идиотка! – воскликнула в гневе мисс Тимменс. – Сара Тревин точно станет винить меня: дескать, могла бы и получше присматривать за ее дочерью.

Но одна из старших девочек, Эмма Стоун, которая обрела память только после того, как переварила ужин, в эту критическую минуту вдруг заявила: они уже закончили играть в «Кошку в углу» и даже в «Апельсины и лимоны», что шли следующими, когда она видела Нетти Тревин и говорила с ней. Эмма рассказала, что она шла по коридору, ведущему к кладовой, и увидела Нетти, которая «сжалась в комок возле стены в середине коридора, словно боялась, что ее кто-нибудь увидит».

– Эмма Стоун, ты говорила с ней? – спросила мисс Тимменс, выслушав это признание.